Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Симмонс, Дэн - Симмонс - Падение Гипериона

Фантастика >> Зарубежная фантастика >> Симмонс, Дэн
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Дэн Симмонс. Падение Гипериона

---------------------------------------------------------------

Падение Гипериона ("Гиперион" #2).

Пер. - С.Силакова, Н.Науменко.

Dan Simmons. The Fall of Hyperion (1990) ("Hyperion" #2).

---------------------------------------------------------------

Джону Китсу, чье имя написано в вечности

Может ли Бог соревноваться со своими творениями?

Может ли вообще творец, пусть даже возможности его весьма

ограниченны, всерьез соревноваться со своими творениями?

Норберт Винер. "Бог и Голем"

Разве не может быть так, что неким высшим существам

доставляет развлечение искусный поворот мысли, удавшийся -

пускай и безотчетно - моему разуму, как забавляет меня

самого проворство суслика или испуганный прыжок оленя?

Уличная драка не может не внушать отвращения, однако

энергия, проявленная ее участниками, взывает к чувству

прекрасного... Для высшего существа наши рассуждения могут

выглядеть чем-то подобным: пусть даже ошибочные, тем не

менее они прекрасны сами по себе. Именно в этом

заключается сущность поэзии...

Джон Китс, из письма к Джорджу и Джорджиане

Китсам от 14 февраля 1819 г. (Пер. С.Сухарева)

Воображение можно уподобить сну Адама: он пробудился

и увидел, что все это - правда.

Джон Китс, из письма к Бенджамину Бейли

от 22 ноября 1817 г. (Пер. С.Сухарева)

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
1


     В день отбытия армады - последний день нашей мирной жизни - я был приглашен на прием. Приемы в тот вечер проходили повсюду, на всех полутораста с лишним планетах Гегемонии, но только этот стоил внимания.

     Сообщив через инфосферу, что непременно буду, я удостоверился, что на моем лучшем смокинге нет ни пятнышка, неспешно помылся и побрился, оделся с тщательностью истого денди и в назначенный час с помощью одноразового дискоключа из чипа-приглашения нуль-транспортировался с Эсперансы на Тау Кита.

     В этом полушарии ТКЦ был вечер, и косые лучи золотили холмы и долины Оленьего парка, серые башни Административного Комплекса далеко на юге, берега реки Тетис, окаймленные плакучими ивами и сверкающими огненными папоротниками, и белую колоннаду Дома Правительства. Гости прибывали тысячами, но сотрудники охраны успевали перехватить каждого - губы выговаривают "Добро пожаловать!", глаза сверяют номер приглашения с ДНК гостя, рука взлетает в артистическом жесте, указывая дорогу к бару и банкетным столам.

     - Господин Джозеф Северн? - учтиво осведомился один из распорядителей.

     - Да, - солгал я. Хоть я и носил теперь это имя, но остался самим собой.

     - Секретарь Сената Гладстон хотела бы встретиться с вами. Как только она освободится, вас известят.

     - Прекрасно.

     - Если у вас возникнут особые пожелания относительно меню или программы развлечений, достаточно высказать их вслух, и кураторы вечера постараются вам помочь.

     Раскланявшись с распорядителем, я двинулся дальше, но не успел сделать и десяти шагов, как он уже встречал новых гостей, спускающихся с платформы терминекса.

     Взойдя на пригорок, я смог охватить взглядом всю наманикюренную лужайку, простирающуюся на несколько сот акров. По ней фланировали толпы гостей. За лугом (его пространство уже расчертили длинные тени приречных деревьев) поднимался амфитеатром английский сад, а дальше высился гордый монолит Дома Правительства. В одном из внутренних двориков играл оркестр, и скрытые динамики доносили музыку до самых отдаленных уголков Оленьего парка. Из висящего высоко в небе нуль-портала один за другим появлялись ТМП и скользили по спирали к земле. Я немного понаблюдал, как их ярко одетые пассажиры сходят на платформу около пешеходного терминекса. От разнообразия летательных аппаратов захватывало дух. Среди стандартных "Виккенов", "Альтцов" и "Сумацу", сияли в закатных лучах отделанные под рококо палубы левитационных барж и даже причудливые металлические фюзеляжи старинных скиммеров, считавшихся ретро еще на Старой Земле.

     По длинному косогору я сошел к реке и двинулся мимо причалов, где пестрая вереница судов высаживала своих пассажиров. Тетис - единственная в своем роде река, связывающая более двухсот планет и лун Сети. Она несет свои воды сквозь постоянно работающие нуль-порталы, и люди, что селятся на ее берегах, принадлежат к сливкам Гегемонии. О богатстве владельцев свидетельствовали суда: огромные крейсерские яхты, стремительные бригантины и пятиярусные баржи - многие, по-видимому, с антигравитаторами; изящные барки - очевидно, с собственными нуль-порталами на борту; маленькие плавучие острова с Мауи-Обетованной; щеголеватые катера и субмарины, сошедшие со стапелей еще до Хиджры; великолепные экземпляры ТМП-амфибий с Возрождения-Вектор, украшенные ручной резьбой, и несколько современных яхт-вездеходок, чьи корпуса прятались в зеркальных коконах силовой защиты.

     Сходящие по трапам гости не уступали великолепием своим судам - чего здесь только не было! От консервативных вечерних костюмов времен до-Хиджры на телах, к которым и пальцем не прикасались поульсенизаторы, до самых свежих изысков модельеров ТКЦ, где мода радикально меняется каждую неделю, на фигурах, вылепленных знаменитейшими палеореконструкторами Сети. Я задержался на миг у длинного стола, чтобы положить на свою тарелку ростбиф, салат, филе небесного кальмара, ложку парватийского кэрри и свежеиспеченный хлебец, и пошел дальше.

     Когда мне, наконец, удалось отыскать свободное местечко, вечерняя мгла уже сгустилась и зажглись первые звезды. Огни Административного Комплекса и расположенного неподалеку города горели сегодня вполнакала - по случаю смотра армады, - и ночное небо ТК-Центра впервые за много веков вновь обрело первозданную прозрачность.

     Моя соседка обернулась ко мне с улыбкой:

     - Уверена, мы где-то встречались.

     Я улыбнулся в ответ, уверенный в обратном. Очень привлекательна. Вероятно, вдвое старше меня - около шестидесяти стандартолет, но выглядит благодаря деньгам и чудодею Поульсену моложе моих собственных двадцати шести. Кожа настолько светлая, что кажется почти прозрачной. Волосы уложены высоким валиком. Грудь, скорее выставленная напоказ, чем прикрытая накидкой из тончайшего газа, - безупречной формы. Глаза - жестокие.

     - Может быть, - ответил я, - хотя маловероятно. Меня зовут Джозеф Северн.

     - Ну конечно, - воскликнула она. - Вы художник!

     Я не художник. Я поэт... когда-то был им. Но, возродившись год назад после гибели моего действительного воплощения, стал Северном, а значит - художником. Об этом говорилось в моем альтинг-файле.

     - Я пас помню, - засмеялась дама. Ложь. Ничего она не помнила, а просто подключилась к инфосфере через свои дорогие импланты.

     Мне не нужно было "подключаться" - неуклюжее, ненужное слово, к которому я не испытывал ни малейшего почтения, несмотря на всю его древность. Я мысленно закрыл глаза и _о_к_а_з_а_л_с_я_ в инфосфере, одним махом проскочив через "непреодолимые" барьеры Альтинга. Оставив позади бушующие на поверхности полны бесчисленных запросов и ответов, я устремился вдоль светящейся нити ее подключения в сумрачные глубины "защищенного законом" океана информации.

     - Я Дайана Филомель, - объявила дама. - Мой муж - администратор транспортного сектора на Седьмой Дракона.

     Я кивнул и пожал ее протянутую руку. Она и не подумала упомянуть, что, прежде чем высокие покровители устроили ее мужа на Седьмую Дракона, он был главарем шайки громил при профсоюзе грязекопов на Небесных Вратах, или что ее когда-то звали Дайни-Сиська и была она обычной шлюхой, хозяйкой притона на Центральном Отстойнике и ее дважды арестовывали за злоупотребление флэшбэком, причем при втором аресте был тяжело ранен врач гостиницы... или что в возрасте девяти лет она отравила сводного брата, потому что тот угрожал рассказать отчиму о ее свиданиях с грязекопом по имени...

     - Рад с вами познакомиться, госпожа Филомель, - произнес я. Ее рука была теплой. Она задержала мою ладонь в своей чуть дольше, чем требовал этикет.

     - Волнующе, не правда ли? - выдохнула она.

     - Что именно?

     Широким взмахом руки она обвела все вокруг: ночное небо, зажигающиеся осветительные шары, деревья, толпу:

     - О, этот прием, война - все, все.

     Я улыбнулся в знак согласия и попробовал ростбиф. Он был в меру сыроват и вполне съедобен, но судя по солоноватому привкусу мясо родилось и выросло в чане клонокомбнната Лузуса. Кальмар, похоже, был натуральным. Появились официанты с шампанским. Я взял с подноса бокал. Никуда не годное. Хорошее вино, виски и кофе - вот священная триада напитков, безвозвратно сгинувших вместе со Старой Землей.

     - Так вы считаете, что война необходима? - спросил я.

     - Еще как необходима, черт подери! - Дайана Филомель только открыла рот, а ответил за нее ее муж, незаметно подошедший и плюхнувшийся рядом с нами на декоративное пластиковое бревно, - верзила, по меньшей мере на полтора фута выше меня. Правда, сам я отнюдь не великан. Память подсказывает мне, что в одном из стихотворений я насмешливо именовал себя "...мистером Джоном Китсом, пяти футов роста", хотя мой рост - пять футов и один дюйм, что несколько меньше средних пяти футов шести дюймов для времен Наполеона и Веллингтона, и до смешного мало теперь, когда рост мужчин на планетах со средней гравитацией колеблется от шести до семи футов. По моей заурядной мускулатуре и телосложению не скажешь, что я вырос при большой силе тяжести, поэтому в глазах окружающих я просто коротышка. (Излагая свои мысли, я употребляю те единицы измерений, которыми пользуется мое сознание.... Из всех вынужденных изменений в ментальных стереотипах, которые мне пришлось претерпеть после второго рождения в Сети, труднее всего оказался переход на метрическую систему мер. Иногда у меня просто голова шла кругом.)

     - Так почему же война необходима? - спросил я Гермунда Филомеля, мужа Дайаны.

     - Потому, что эти ублюдки сами на нее напросились, - прорычал верзила, и на скулах у него заходили желваки. Впечатление он производил самое что ни на есть зверское. Шеи у него почти не было, а борода росла под кожей, неподвластная ни эпиляторам, ни лезвию, ни бритве. Вдобавок его кулаки были вдвое больше моих.

     - Понимаю, - сказал я.

     - Эти ублюдки Бродяги сами напросились, - повторил он, решив специально для меня вновь перечислить свои основные аргументы. - Вот на Брешии они выдрючивались - и довыдрючивались. А теперь выдрючиваются на этом... как там его...

     - В системе Гипериона, - подсказала жена, не сводя с меня глаз.

     - Во-во, - подхватил ее повелитель и муж, - в системе Гипериона. Они, значит, все выдрючиваются, строят из себя деловых. И пора показать им, что с Гегемонией шутки плохи. Понимаешь?

     Я вспомнил, как меня, восьмилетнего, послали учиться в частную школу Джона Кларка в Энфилде, где хватало таких вот тупоумных задир с кулаками-окороками. Впервые попав в школу, я то пытался избегать их, то гнул перед ними шею. Когда умерла моя мать и мир перевернулся, я сам начал их преследовать. Зажимая в кулаках камни, даже с разбитым носом и выбитыми зубами, я поднимался с земли, чтобы продолжить бой.

     - Понимаю, - прошептал я. Моя тарелка между тем опустела. Подняв бокал с остатками скверного шампанского, я провозгласил последний тост за Дайану Филомель.

     - Нарисуйте меня, - сказала она.

     - Простите?

     - Нарисуйте меня, господин Северн. Вы же художник.

     - Маляр, - ответил я, выразив жестом свою полную беспомощность. - И боюсь, не захватил мое стило.

     Дайана Филомель покопалась в пиджачном кармане своего мужа и вручила мне световое перо:

     - Пожалуйста.

     Портрет возник в воздухе между нами. Линии взмывали вверх, ныряли и сами себя пересекали, подобно неоновым нитям накала в электроскульптуре. Вокруг собралась кучка зевак. Когда я закончил, раздались робкие аплодисменты. Рисунок и впрямь был неплох. Он точно передавал чувственный изгиб длинной шеи, очертания высокой прически, выдающиеся скулы... даже легкий двусмысленный блеск глаз. Пожалуй, это было лучшее, что я мог создать после РНК-терапии и уроков рисования, подготовивших меня к роли художника. У настоящего Джозефа Северна получалось лучше. Помню, как он рисовал меня на смертном одре.

     Лицо госпожи Дайаны Филомель просияло. Господин Гермунд Филомель покосился на меня.

     Раздался крик:

     - Вот они!

     Толпа зашумела... затаила дыхание... замерла. Осветительные шары и садовые фонари медленно потускнели, потом погасли. Тысячи гостей обратили взоры к небу. Я стер рисунок и сунул световое перо в карман Гермунду.

     - Это армада, - сказал представительный пожилой мужчина в черном мундире ВКС. Он поднял руку с бокалом, указывая на что-то своей молодой спутнице: - Портал только что открыли. Первыми пойдут разведчики под эскортом факельщиков.

     С места, где мы находились, не было видно военного нуль-портала: думаю, даже из космоса он выглядел бы всего лишь как прямоугольный участок, на котором нарушен привычный рисунок созвездий. Зато четко виднелись огненные следы кораблей-разведчиков - сначала подобно рою светлячков или кружеву лучистой паутины, потом, когда корабли включили маршевые двигатели и пронеслись по окололунному транспортному коридору системы Тау Кита, в виде ослепительных комет. Нового дружного "ах!" удостоилось появление из портала факельных звездолетов, с огненными хвостами во сто крат длиннее, чем у разведчиков. Ночное небо ТКЦ словно расчертили красно-золотыми полосами от зенита до горизонта.

     Кто-то первым захлопал в ладоши, и через несколько секунд площадки, лужайки и аллеи Оленьего парка захлестнула буря неистовых рукоплесканий, прямо-таки цунами хриплых "ура!". Толпа сверхэлегантных миллиардеров, правительственных чиновников, аристократов сотен миров, позабыв обо всем, отдалась патриотическому угару и жажде вражеской крови - чувствам, дремавшим почти полтора века.

     Я не аплодировал. Никем не замечаемый, я мысленно произнес тост - теперь не за леди Филомель, а за неистребимую глупость моих собратьев - и допил остатки шампанского, уже выдохшегося.

     Теперь в систему Тау Кита входили основные корабли флотилии. Из нескольких легких прикосновений к инфосфере (ее поверхность, бугристая от всплесков информации, к этому моменту уже походила на штормовое море) я узнал, что костяк космической армады ВКС составляют сто с лишним крупных спин-звездолетов: матово-черные ударные авианосцы с разведенными старт-пилонами; штабные корабли класса 3С, красивые и хрупкие, как метеоры из черного хрусталя; луковицеобразные эсминцы, напоминающие раздутые факельщики, каковыми по сути они и были; силовые заградители - скорее сгустки энергии, чем нечто материальное. В серебристом зеркале их силовых щитов, работающих сейчас в режиме полного отражения, зрители увидели саму Тау Кита и серпантин огненных шлейфов. Тут были скоростные крейсеры, шнырявшие, как акулы, среди своих медлительных собратьев, громоздкие войсковые транспортники, в чьих трюмах бултыхались в невесомости тысячи морских пехотинцев, и множество вспомогательных кораблей: сторожевики, истребители, торпедные катера, ретрансляторы мультисвязи и, наконец, корабли-"прыгуны" с мобильными порталами - огромные додекаэдры со сказочным оперением из тысяч зондов и антенн.

     А вдалеке, удерживаемые на безопасном расстоянии диспетчерами, порхали яхты, гелионакопители и мелкие частные корабли, ловя парусами солнечный свет и россыпи огней армады.

     Гости в садах и парках Дома Правительства из последних сил кричали "ура!" и аплодировали. Господин в черном мундире ВКС беззвучно плакал. Скрытые камеры и широкополосные имиджеры транслировали волнующий момент на все миры Сети и - по мультилинии - на десятки внесистемных планет.

     Я качал головой, не вставая со своего бревна.

     - Господин Северн? - надо мной стояла охранница.

     - Да.

     Она кивком указала на резиденцию правительства:

     - Секретарь Гладстон ждет вас.
2


     В эпохи смут и потрясений на политической сцене появляются руководители, самим небом, казалось, предназначенные для этой роли и, как оказывается впоследствии, связанные неразрывными узами с судьбами своего времени. Для нашей Эпохи Конца таким руководителем стала Мейна Гладстон. Правда, в те дни никому бы и в голову не пришло, что именно мне придется писать правдивую историю ее жизни и ее времени.

     Гладстон так часто сравнивали с бессмертным Авраамом Линкольном, что, представ перед этой великой женщиной, я даже удивился, не увидев на ней цилиндра и черного сюртука. Секретарь Сената и председатель правительства, заботящегося о ста тридцати миллиардах граждан, была одета в костюм из тонкой шерсти: брюки и жакет, по швам и манжетам отделанные скромнейшими красными выпушками. Она не показалась мне похожей ни на Авраама Линкольна, ни на Альвареса-Темпа, второго по популярности древнего героя, именуемого в прессе "прошлым воплощением Мейны", а скорее на обычную старую даму.

     Да, Мейна Гладстон была высока и худа, но лицом напоминала скорее орлицу, чем Линкольна: крючковатый нос, высокие скулы, крупный выразительный рот с тонкими губами и седые, кое-как подстриженные волосы - не волосы, а перья. Но главным в ее лице были глаза: большие, карие, невыразимо печальные.

     Наша встреча происходила в длинной, неярко освещенной комнате, вдоль стен которой тянулись деревянные полки с сотнями печатных книг. Огромный голоэкран, стилизованный пол окно, позволял наблюдать за происходящим в садах. Совещание близилось к концу, и десятка полтора мужчин и женщин стояли и сидели, образуя неровный полукруг перед столом Гладстон. Скрестив руки на груди, она полусидела на краешке своего стола и, когда я пошел, вскинула голову:

     - Господин Северн?

     - Да, это я.

     - Благодарю, что согласились прийти. - Голос секретаря Сената был знаком мне по тысяче дебатов Альтинга: огрубевший с годами и в то же время вкрадчивый, как дорогой ликер. Ее манера говорить была знаменита - безупречно точный синтаксис сочетался в ней с непринужденностью земного английского, который теперь можно услышать лишь в долинах рек ее родной планеты Патофы.

     - Господа и дамы, позвольте представить вам Джозефа Северна, - произнесла она.

     Некоторые из присутствующих учтиво кивнули, очевидно, теряясь в догадках относительно причин моего появления. Гладстон никого не стала мне представлять, но, заглянув в инфосферу, я познакомился со всеми: три члена кабинета, включая министра обороны, два высоких штабных чина ВКС, два помощника Гладстон, четыре сенатора, и среди них могущественнейший Колчев, а также проекция советника Техно-Центра, известного под именем Альбедо.

     - Миссия господина Северна - взглянуть на нашу работу под художественным углом зрения, - объявила Гладстон.

     Генерал Морпурго насмешливо хрюкнул:

     - Художественный угол зрения? При всем моем уважении к нам, госпожа Гладстон, - что это еще за чертовщина?

     Гладстон улыбнулась и, не отвечая генералу, повернулась ко мне:

     - Что вы думаете о смотре армады, господин Северн?

     - Очень мило, - ответил я.

     Генерал Морпурго издал носом какой-то звук:

     - Мило? Видеть величайшую в истории галактики концентрацию космической огневой мощи и говорить, что это _м_и_л_о_?! - Повернувшись к своему соседу, он иронически покачал головой.

     Улыбка не покинула губ Гладстон.

     - А война? Как вы оцениваете нашу попытку спасти Гиперион от варварских орд?

     - Это глупость, - ответил я.

     Воцарилась полная тишина. Последнее голосование в Альтинге показало, что 98 процентов граждан Гегемонии одобряют решение секретаря Сената объявить войну Бродягам. От исхода этого конфликта зависела и участь Гладстон как политика. Люди, собравшиеся в этой комнате, определяли политическую линию и разрабатывали стратегию военных действий. Именно они должны были принять окончательное решение о высадке войск. Пауза затянулась.

     - Почему? - тихо спросила Гладстон.

     Я сделал неопределенный жест рукой.

     - Гегемония ни с кем не воевала семь веков, со времен своего основания. Глупо испытывать прочность ее устоев таким путем.

     - Как это "не воевала"?! - вскричал генерал Морпурго, упершись огромными лапищами в колени. - А как же вы назовете мятеж Гленнон-Хайта, милостивый... государь?

     - Мятежом, - ответил я. - Бунтом. Полицейской акцией.

     Сенатор Колчев раздвинул губы в зловещей улыбке. Уроженец Лузуса, он, казалось, был слеплен из одних мускулов.

     - Вмешательство флота, - негромко проговорил он. - Полмиллиона погибших, две дивизии ВКС, которые больше года не могли сломить противника... Значит, сынок, это была полицейская акция?

     Я промолчал.

     Ли Хент, пожилой, чахоточного вида мужчина, считавшийся правой рукой Гладстон, откашлялся:

     - Но господин Северн говорит интересные вещи. Скажите, сэр, в чем вы видите разницу между войной Гленнон-Хайта и этим... э-э... конфликтом?

     - Гленнон-Хайт был отставным офицером ВКС, - ответил я, сознавая, что повторяю общеизвестное. - Бродяги уже много веков остаются неизвестной величиной. Мы знали, какими силами располагают мятежники, их действия легко поддавались расчету, а орды же Бродяг кочуют вне досягаемости Сети со времени Хиджры. Гленнон-Хайт держался в пределах Протектората, нападая на миры, находящиеся в радиусе двух месяцев лета от Сети. От Гипериона до ближайшей базы ВКС - Парвати - целых три года.

     - Вы думаете, мы не знаем об этом? - вскипел генерал Морпурго. - Ну а Брешия? Там-то мы сражались с Бродягами! Какой же это мятеж?

     - Тише, пожалуйста, - обернулся к нему Ли Хент. - Продолжайте, господин Северн.

     Я снова пожал плечами.

     - Вся разница в том, что теперь мы имеем дело с Гиперионом.

     Сенатор Ришо кивнула, полагая, что я полностью объяснил свою позицию.

     - Вы боитесь Шрайка, - уверенно сказала она. - Вероятно, вы принадлежите к Церкви Последнего Искупления?

     - Нет, - ответил я. - Я не поклоняюсь Шрайку.

     - Кто вы? - резко спросил Морпурго.

     - Художник, - солгал я.

     Ли Хент с улыбкой обернулся к Гладстон:

     - Госпожа секретарь, я согласен, что это мнение должно было отрезвить наши головы, - сказал он, указывая на аплодирующие толпы в окне-экране. - Однако, пока наш друг-художник излагал свои аргументы, их уже успели проанализировать и взвесить.

     Раздался негромкий кашель, и сенатор Колчев произнес:

     - Не слишком это приятно - говорить об очевидном, когда все вокруг предпочитают это очевидное игнорировать, но обладает ли сей... господин... соответствующим разрешением службы безопасности для присутствия на подобных совещаниях?

     Гладстон кивнула и слегка улыбнулась той улыбкой, которую мечтали перенести на бумагу многие карикатуристы.

     - Министерство искусств уполномочило господина Северна сделать серию зарисовок в течение ближайших дней или недель. Предполагается, что они будут иметь некую историческую ценность и смогут послужить материалом для официального портрета. Во всяком случае, господин Северн получил от службы безопасности "золотую карту", и мы можем свободно говорить в его присутствии. Кроме того, я высоко ценю его прямоту. В определенном смысле его приход - знак того, что наше совещание завершено. Я жду вас завтра утром в Военном Комитете, в 08:00, перед переброской флота в пространство Гипериона.

     Все направились к дверям. Генерал Морпурго, удаляясь, наградил меня свирепым взглядом. Сенатор Колчев, проходя мимо, поглядел с некоторым любопытством. Советник Альбедо просто растаял в воздухе. Кроме Гладстон и меня, в комнате остался один Ли Хент. Он устроился поудобнее, перекинув ногу через подлокотник бесценного кресла, привезенного со Старой Земли.

     - Присаживайтесь, - обронил он.

     Я взглянул на секретаря Сената и выбрал стул с прямой спинкой, на котором только что сидел генерал Морпурго.

     - Вы действительно считаете оборону Гипериона глупостью? - спросила Мейна Гладстон.

     - Да.

     Она сложила пальцы в щепоть и задумчиво потеребила нижнюю губу. В окне за ее спиной беззвучно бушевал прием в честь армады.

     - Если вы еще надеетесь на воссоединение с вашим... э-э... двойником, - произнесла она, - то продолжение Гиперионовской кампании в ваших же интересах.

     Я не отозвался. Теперь в окне появилось ночное небо, в котором еще пылали следы армады.

     - Рисовальные принадлежности у вас с собой? - спросила Гладстон.

     Я извлек карандаш и небольшой блокнот, о которых предпочел не упоминать при Дайане Филомель.

     - Рисуйте, пока мы разговариваем, - предложила Мейна Гладстон.

     Я приступил к работе: быстро наметил ее опущенные плечи и занялся лицом. Меня заинтриговали глаза.

     Тут я ощутил на себе пристальный взгляд Ли Хента.

     - Джозеф Северн, - протянул он. - Интересное имя вы себе выбрали.

     Стремительными четкими штрихами я очертил высокий лоб и орлиный нос Мейны Гладстон.

     - Знаете, почему люди недолюбливают кибридов? - продолжал Хент.

     - Да, - ответил я. - Синдром чудовища Франкенштейна. Боязнь всего человекоподобного, но не совсем подходящего под определение "человек". Потому-то андроидов и объявили вне закона.

     - Угу, - согласился он. - Но ведь кибриды - самые настоящие люди, не так ли?

     - С точки зрения генетики - да, - ответил я и поймал себя на том, что вспоминаю мать - как читал ей вслух, когда она заболела. Подумал о моем брате Томе. - Но они часть Техно-Центра и потому подпадают под определение "не вполне человек".

     - А вы тоже часть Техно-Центра? - спросила Мейна Гладстон, взглянув мне в глаза. Я начал новый набросок.

     - Не совсем, - ответил я. - Я могу свободно путешествовать там, куда меня допускают, но это ближе к обычному подключению к инфосфере, чем к возможностям полноправных членов Техно-Центра.

     В три четверти ее лицо выглядело интереснее, но вся сила, заключенная в глазах, открывалась, когда они смотрели на тебя в упор. Я занялся паутинками морщинок, разбегающихся из уголков этих глаз. Мейна Гладстон, очевидно, никогда не прибегала к поульсенизации.

     - Если бы можно было что-то скрыть от Техно-Центра, - сказала Мейна Гладстон, - допускать вас на заседания правительства было бы безумием. Так или иначе... - она опустила руки на колени и выпрямилась. Я перевернул страницу в блокноте. - Так или иначе, - продолжала она, - вы располагаете необходимой мне информацией. Правда ли, что вы можете читать мысли вашего двойника, первой воскрешенной личности?

     - Нет.

     Перенести на бумагу сложное переплетение морщин и мускулов в уголках ее рта было непросто. Я зарисовал его как умел, переключился на волевой подбородок, положил тень под нижнюю губу.

     Хент, нахмурив лоб, покосился на главу правительства. Мейна Гладстон снова сложила пальцы в щепоть.

     - Объясните, - попросила она.

     Я поднял глаза от рисунка.

     - Я вижу сны. В них, по-видимому, отражаются события, происходящие вокруг человека, который носит в своем теле имплант предыдущей личности Китса.

     - Это женщина. Ее зовут Ламия Брон, - сказал Ли Хент.

     Гладстон кивнула.

     - Значит, первичная личность Китса, которая считалась убитой на Лузусе, все еще жива?

     Я замялся.

     - Она... он... все еще в сознании. Вы же знаете, что субстрат первичной личности был извлечен из Техно-Центра, очевидно, самим кибридом и имплантирован в биошунт, носимый госпожой Брон.

     - О да, - подтвердил Ли Хент. - Но суть дела в том, что вы поддерживаете связь с личностью Китса, а через нее - с паломниками к Шрайку.

     Из быстрых черных штрихов сложился темный фон, придавший портрету Гладстон глубину.

     - Вряд ли это можно назвать связью, - заметил я. - Я вижу сны, сны о Гиперионе. Сообщения, которые вы получаете по мультилинии, подтверждают, что мои сны адекватны происходящим там событиям. Но я не могу общаться ни с пассивной личностью Китса, ни с ее носительницей или прочими паломниками.

     Мейна Гладстон прищурилась:

     - Откуда вы узнали о передачах по мультилинии?

     - Консул рассказал паломникам, что может отправлять сообщения через комлог и мультипередатчик своего корабля. Они разговаривали об этом в Башне Хроноса, как раз перед спуском в долину.

     - И как им понравилось откровение Консула? - спросила Гладстон тоном адвоката: наследие тех лет, когда она еще не оставила юриспруденцию ради политики.

     - Они давно знают, что среди них есть шпион, - сказал я, убирая карандаш в карман. - Вы сами предупредили об этом каждого.

     Гладстон взглянула на своего помощника. Лицо Хента ничего не выражало.

    

... ... ...
Продолжение "Падение Гипериона" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Падение Гипериона
показать все


Анекдот 
Бомж подходит к двум студентам, идущим по улице... Один категорически отказывается дать ему денег, другой порылся в кармане - и дал бомжу несколько рублей.

- Зачем ты это сделал?! - спрашивает первый. - Ты же знаешь, что он всё потратит на водку!

- А мы?..
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100