Уайт, Теренс - Уайт - ХозяинФантастика >> Зарубежная фантастика >> Уайт, Теренс
Читать целиком
Теренс Хэнбери Уайт. Хозяин
---------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в
электронной форме на некоммерческой основе при условии
сохранения целостности и неизменности текста, включая
сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
По вопросам коммерческого использования данного
произведения обращайтесь непосредственно к переводчику:
Сергей Борисович Ильин, Email: isb@glas.apc.org
---------------------------------------------------------------
© Copyright Terence Hanbuty White "The Master", 1957
© Copyright Сергей Ильин, перевод, 1993
-------------------------------------------------------------
Роман с приключениями
Перевод с английского Сергея Ильина
Счастливой памяти Т.
---------------------------------------------------------------
ГОНЗАЛО: Устроил бы я в этом государстве
Иначе все, чем принято у нас...
....................................................
Никто над ним
Не властвовал бы...
СЕБАСТЬЯН: Вот тебе и раз,
Ведь начал он с того, что он -
властитель!
АНТОНИО: В конце он позабыл уже начало.
"Буря"
Глава первая. Желтые руки
Стоял обжигающий июльский день, и казалось, будто море
вскипает, как лимонад в нагретых бутылках.
Близнецы в одних брюках с лямками ничком лежали на горячем
камне. Никки, жмурясь, разглядывал звездочки или сверкающие
булавочные острия, рассыпанные солнцем по камню в трех дюймах
от его носа. Если он не напрягал глаз и не старался держать
пятнышки света в фокусе, они начинали медленно сплывать влево.
Джуди играла обломком яичной скорлупки, наслаждаясь его тонкой,
округлой и хрупкой гладкостью.
Небо, не мигая, смотрело на них, - оно-то не мигало, а вот
смотреть на него, не мигая, было невозможно, - и в его синеве
дюжинами кружились морские птицы, словно взметенные вихрем
снежные хлопья. Пролетая между человеком и солнцем, птицы
коричневели, потом чернели, и крылья их приобретали
прозрачность.
Примерно в двадцати футах от близнецов сидел на скошенном
выступе их отец с мистером Пьерпойнтом.
Они сидели, повернувшись к детям спиной и уплетая
бутерброды.
На мистере Пьерпойнте была цветастая рубашка с танцующими
лиловыми и зелеными индонезийками. Герцога же облекал
цельнокроеный комбинезон, вроде того, что нашивал сэр Уинстон
Черчилль, только этот был изготовлен из очень тонкой
непромокаемой хлопковой ткани. У Герцога имелась теория насчет
пористых материалов. Голову его покрывала клеенчатая шляпа,
совсем как у мужчины в рекламе "Шотландской Эмульсии".
Настроение у обоих было приподнятое.
- Дорогой сэр, - говорил Герцог, - сознаете ли вы, что до
сего дня ни единая нога человеческая не ступала на этот утес
посреди винноцветного моря?
- Как-как?
- Мы первые люди, высадившиеся на этом острове.
- Право же, Герцог, - отвечал мистер Пьерпойнт, - я сам
читал в одной книжке, что Святой Брендан, прежде чем поплыл
открывать Соединенные Штаты, как раз здесь и высаживался. Он
тогда плавал на мельничном жернове и назвал эту скалу
Брандионом.
- Да знаю, голубчик, знаю. Однако...
- И еще там говорилось...
Близнецы перестали прислушиваться.
Джуди отложила скорлупку и сказала:
- А все-таки, Никки, мне как-то не по себе.
- Отчего?
- Оттого, что мы Первые Люди На Этом Острове.
- Готов поспорить, что ничего мы не первые. Ты хоть
последнюю войну возьми. Тут столько самолетов пролетало, - уж в
этом-то я, во всяком случае, уверен. Папина осведомленность,
как обычно, заканчивается тысяча восемьсот девяносто шестым
годом.
- Никки!
- Ну, а что я могу поделать? И как это, интересно, Святой
Брендан плавал на мельничном жернове?
- Это такой поэтический образ. Или религиозный.
Никки издал один из звуков, перенятых им у матросов.
Остров, на котором они загорали, носил название "скала
Роколл", - его иногда поминают в прогнозах погоды. Это такой
гранитный утес размером с большой дом - футов семьдесят в
высоту - выступающий из огромной, укачливой, пустынной
Атлантики примерно в двухстах птидести милях к северо-западу от
ближайшего из мысов Ирландии.
Когда-то он составлял, - вполне вероятно, - часть Атлантиды,
пока весь этот материк не ушел под воду.
Остров окружает пучина, уходящая вниз на тысячу с лишком
отметок лота. Этот каменный клык, атакуемый бурунами, -
единственная крупица тверди, встающая из воды между Британией и
Америкой. Здесь истинная обитель солнца, водной пыли и
одиночества.
Высаживались на остров немногие, это верно. Прежде всего,
уединенность делает его труднодостижимым для мореплавателей. Ну
и затем, высадиться на него - дело нелегкое по причине
отвесности его стен, о которые нередко хлещет волна.
Если не считать легендарного Святого Брендана, остров Роколл
упоминается в истории всего несколько раз. Однажды ясным днем
его заметил Фробишер. В то время утес покрывали деревья, так
что он, надо думать, был повыше и покрупнее. В 1810 году
капитан Холл, командовавший фрегатом его величества "Эндимион"
увидел на верхушке скалы белые пятна птичьего помета и, по
ошибке приняв ее за белоснежный топсель, пустился в погоню.
Посланный им в исследовательских целях десант был отрезан
внезапно павшим туманом. (Туманы - вот еще одна причина,
затруднявшая отыскание Роколла. В те дни проплыть 250 миль и,
пользуясь только показаниями компаса, попасть в пятнышко суши
высотою всего в семьдесят футов было непросто.)
Затем была еще бригантина "Елена", в 1824 году разбившаяся о
далеко выдающийся риф. Его еще и поныне называют "рифом Елены".
Странно, однако, что корабль угораздило столкнуться посреди
пустынной Атлантики с камнем, не превосходящим размерами самого
корабля. Это все равно, что двум мухам, ползущим с разных
концов бального зала, стукнуться лбами.
В 1862 году сюда был послан на шлюпке боцман с корабля
"Дикобраз", также принадлежащего флоту ее величества; команда
шлюпки имела задание произвести обмеры острова. Море, когда они
приблизились к острову, было неспокойным, так что высадка
оказалась невозможной. Впрочем, пока шлюпку мотало вверх и
вниз, боцман изловчился отколоть кусок скалы. Отбил его ручным
лотом. Этот кусок привезли в Англию. Сейчас он хранится в
Британском Музее.
В 1896-м, - именно эту дату и упомянул Никки, - Ирландская
королевская академия организовала экспедицию, имевшую целью
высадиться на острове. Экспедиция предприняла две попытки с
двухнедельным интервалом, но обе оказались отбиты морским
прибоем, высоким, как Гималаи.
С той поры островок навестило (в 1921-м) французское
исследовательское судно, и французы тоже, не сумев произвести
высадку, отломали кусочек, а в 1948-м вокруг утеса проплыл на
шлюпке мистер М.Т. Бизони с приписанного к Флитвуду траулера
"Балби". И этот ухитрился отщипнуть от острова какую-то
малость.
Как известно, Великобритания аннексировала Роколл 18
сентября 1955 года, сопроводив это деяние салютом из двадцати
одного орудия. Аннексия вполне могла явиться результатом
событий, о которых я собираюсь вам рассказать.
Причина, по которой сюда приплыли мистер Пьерпойнт с
Герцогом, сводилась к тому, что это давало им возможность
рассказывать впоследствии, как они побывали в столь редко
посещаемом и труднодоступном месте.
Одного человека спросили как-то, почему он пытался
взобраться на Эверест, и человек этот ответил: "Потому что он
там стоит".
Шкипер мистера Пьерпойнта точно проложил курс на скалу, а
высадились они на нее по чистому везению, воспользовавшись
гарпунной пушкой, чтобы забросить на остров веревку.
Ну, и с погодой им повезло.
Невдалеке от берега медленно кружила под солнцем большая
желтотрубая яхта, очертаниями напоминавшая клипер (у нее
имелось подобие бушприта), - шкипер опасался рифов. Можно было
разглядеть Герцогиню, сидевшую на открытой палубе под красной
парасолем и читавшую книгу о хиромантии, и ее свернувшегося
рядышком крошечного отсюда ирландского сеттера Шерри, островами
не интересовавшегося. У подножия утеса, с западной его стороны,
на тяжко дышащей груди океана, словно лифт, поднималась и
опускалась шлюпка. Потревоженные птицы кружили над островом в
слепящем эфире. Кое-кто уверяет, что видел на Роколле или
вблизи от него гагарок, тупиков, олуш, моевок, чистиков,
глупышей, поморников двух разновидностей, малых буревестников и
даже буревестников больших, тех что гнездятся в Южной Атлантике
на острове Неприступном. Сказать по правде, одно время верили,
что большой буревестник гнездится и на Роколле, но это,
конечно, глупости. Никакие птицы на нем не гнездятся.
При том, что ветер "проходит" сюда по океану - от самой
Америки - тысячи миль, волны в этих местах во время больших
штормов достигают высоты шестидесяти футов, от гребня до
котловины. Прибой же, - когда волна встречает препятствие, -
достает и на сотню футов. (Маяк на мысе Даннет, указывающий
пролив Пентленд-Ферт, - это примерно в тех же краях, - стоит на
обрыве высотой в триста футов, и тем не менее волны нередко
бьют ему стекла, швыряясь камнями.) Такие большие шторма
случаются здесь четыре-пять раз в году. Какая же здравомыслящая
птица станет гнездиться на утесе, который торчит над
поверхностью океана всего-то на семьдесят футов?
Впрочем, птицы навещают этот остров и отдыхают на нем.
Герцог, намереваясь переплюнуть боцмана с "Дикобраза",
прихватил с собой геологический молоток и теперь принялся за
работу.
Стук молотка мешался с чуждыми уху криками чаек.
Еще одно живое существо присутствовало на Роколле, -
принадлежавшая Джуди беспородная собачонка по имени Шутька.
Шутькой ее назвали еще в щенячьем возрасте, потому что она и
впрямь походила на шутку, да к тому же дурную. Она была столь
неуклюжа, что казалось, будто все лапы у нее разной длины. У
Шутьки имелся длинный хвост и космы, свисающие на глаза, -
вообще же шерсть у нее росла куда-то не в ту сторону, как у
гиены. Она смахивала на маленькую, неопрятную, деятельную
подметальщицу, родившуюся в мусорном ящике. Размером она не
превосходила скайтерьера. Джуди любила ее больше всего на
свете. В эту минуту Шутька где-то тявкала.
- А куда подевалась Шутька?
Из-за чаек им приходилось кричать.
- Вниз пошла, вон туда.
- Шутька!
Дети посвистели, покричали, но все впустую, получив в ответ
лишь тявканье и молчанье, - Шутька молчала, исследуя какую-то
находку, и тявкала, призывая на помощь.
- Наверное, нашла что-нибудь.
- Скорее всего, дохлую птицу.
- Шутька!
- Вот же зануда, - сказала Джуди. - Небось забралась на
какойнибудь обрыв и спрыгнуть не может.
Действительно, с юго-западной стороны Роколл был почти
отвесным, дети как раз на краю обрыва и лежали. Вернее сказать,
обрывов там было два, и шли они уступом, - верхний поднимался
над нижним примерно на двадцать футов, а нижний торчал из воды
на пятьдесят. На круче хватало и зацепок, и подпорок для ног, -
во всяком случае, для детей, в которых весу меньше, чем во
взрослых, а энергии больше.
- Шутька!
- Придется пойти посмотреть.
- Да все с ней в порядке.
- Но она же может свалиться.
- Ой, ты только паники не поднимай.
Близнецы по-прежнему лежали ничком, но взглянув на них,
пожалуй, можно было понять, о чем они думают. Джуди думала:
"Никки мужчина, он и должен идти, потому что это мужская
обязанность - все делать для женщин, кроме стряпни". А Никки
думал: "Как бы там ни было, а это ее собака".
- Вот сам пожалеешь, если она убьется.
- Как же, жди.
- Никки!
- Да и с чего это она убьется-то.
- С того, что там опасное место.
- Ну так пойди сама и найди ее.
- Это ты должен пойти.
- Почему это я должен?
- Потому.
Вообще говоря, ответить на этот вопрос было нечего, ибо всем
было известно, что Шутька - собака Джуди.
На некоторое время наступило обиженное молчание, нарушаемое
лишь визгливыми, как у механической пилы, криками олушей да
стуком молотка. В отдалении одна из олуш, патрулировавших
прибрежные воды, засекла подводную рыбу, на миг повисла,
застопорив крылья, и пала вниз, словно лот, словно молния,
словно глубоководная бомба. Она вошла в море отвесно, и вода
чмокнула, почти неохотно выбросив в искрящийся воздух белый
фонтанчик. Можно было медленно сосчитать до четырех, пока над
поверхностью не показалась темная голова и не встряхнулась,
сглатывая рыбу. Вся остальная эскадрилья, получив сигнал, - ибо
явно пришел косяк, - уже слетелась туда же и принялась
пикировать, чмок, чмок, чмок. Замечательные ныряльщики!
Джуди с жалобным видом встала ("женских дел не переделаешь")
и принялась нащупывать путь среди острых выступов обрыва.
Вскоре она обогнула его изгиб и скрылась из глаз.
- Никки!
Тонкий голос еле слышался за птичьими криками.
- Что?
- Иди сюда.
- Зачем?
- Да иди же, пожалуйста.
- Ну ладно, ладно.
Он машинально прибегнул к ворчливому тону, но вскочил с
охотой, потому что, сказать по правде, ему с самого начала
хотелось пойти посмотреть, в чем там дело. Только он об этом не
знал.
- Что такое?
- Иди, взгляни.
Прямо под выступом или полкой на отвесной круче, Джуди с
Шутькой, не очень надежно утвердившись на другой естественной
полке, а то и тропе, разглядывали нечто, помещавшееся прямо под
их носами. Носы почти соединялись, словно у пары сеттеров,
причем Шутька, державшая голову несколько набок, задрала одно
ухо.
Никки подобрался к ним по гранитной круче, выпуклостью скалы
отделив себя от отца. Стук молотка замер. Даже птичьи крики,
казалось, затихли. Теперь детей и с яхты не было ни видно, ни
слышно.
- Ну, что тут у вас такое?
- Да замолчи же ты, Шутька. Не тявкай.
Выступ был достаточно широк, чтобы на нем стоять, поэтому
Джуди взяла вырывающуюся собаку на руки и пальцами сжала ей
челюсти. Шутька была вне себя.
- Тут что-то странное.
- Где?
- Шутька!
Никки, профессионально опустившись на колени - как обычно
поступают мужчины, когда их зовут прочистить слив или
разобраться, что такое случилось с кухонной плитой, - осмотрел
поверхность скалы в том месте, где ее обнюхивала Шутька. Со
стороны казалось, что все трое стоят на клавиатуре каменного
пианино. Перед ними, там, куда ставятся ноты, поднимался обрыв,
а за их спиной другой спадал к лежащим в море педалям.
Правильнее сказать, что все это больше походило на огромную
пианолу. У пианолы за подставкой для нот имеется такая
панелька, которую можно открыть и посмотреть, как, воспроизводя
музыку, кружатся на барабанах инструмента дырчатые ленты. Вот
прямо перед Никки и шли не то ровные прорези, не то трещины,
проделанные в скальной породе с точностью, которая сделала бы
честь и столяру-краснодеревщику, - результат походил на пару
гаражных дверей.
Двери или не двери, однако снаружи никто их не выравнивал и
не скоблил. Они были такими же грубыми и бугристыми, как вся
остальная поверхность утеса. Ни ручек, ни запоров, ни
каких-либо приспособлений, чтобы их открывать. Даже с
расстояния в несколько шагов заметить трещины в скале было
невозможно. Словно великан острым ножом прорезал в поверхности
скалы, как в пироге, математически правильный квадрат, но
вырезанного куска не вынул.
- Ничего себе!
- Шутька уверяет, что внутри кто-то есть.
- Трещиной это быть не может, Джуди. Смотри, она ровно идет
вверх, потом горизонтально, потом вниз. И видишь, этот разрез в
середине? Это наверняка что-то вроде дверей.
- Но для чего?
- Это людских рук дело. У природы таких прямых линий не
получилось бы.
Зачарованный сделанным открытием, он провел пальцем вдоль
трещины. Джуди, соображавшую вдвое быстрее, чем Никки,
понемногу охватывал страх.
- Пойдем, папе расскажем.
- Нет, погоди минутку. Я хочу посмотреть. Слушай, если бы
они открывались наружу, на выступе были бы канавки, чтобы им
легче распахиваться. Они должны открываться внутрь. Подожди, я
попробую нажать.
Джуди стояла, боязливо прижав к груди извивавшуюся всем
телом дворняжку; ей все это очень не нравилось.
- Давай сначала за папой сходим.
Но Никки старательно толкал утес.
- Должно быть, заперты.
- Может, они все же естественные, - с надеждой сказала
Джуди, - результат землетрясения или еще чего? Ну, там,
вулкана.
- Дурында.
- Но Никки...
В этот миг одна из дверей сама собой растворилась, величаво
и плавно, словно дверца тяжелого сейфа.
Две желтых руки с длинными, как у китайского мандарина,
ногтями высунулись из темного каменного нутра, - и ласково
столкнули детей с обрыва.
Глава вторая. Внутри
После того, как Герцог и мистер Пьерпойнт обыскали весь
остров, ползая по скалам и криком призывая детей, они вернулись
за помощью на яхту. Яхта раз за разом оплывала вокруг острова,
нацелив бинокли на каменные отвесы и море под ними. На остров
высадили поисковую партию, чтобы еще раз обшарить каждый его
вершок. Но глаза взрослых, даже усиленные биноклями, оказались
не так остры, как глаза детей, да и человеческому чутью было до
Шутькиного далеко. Никто не заметил трещин в скале. В конце
концов поисковая партия возвратилась с обнаруженной в воде
красной соломенной шляпой Джуди.
Пожалуй, лучше не вдаваться в подробности сцены
разыгравшейся на борту, - с Герцогиней, прямой и застывшей, как
статуя (только пальцы ее двигались сами собой, раздирая
платок), и с несчастным Герцогом, съежившимся в каюте, глядя в
пол и обхватив руками седую голову. Мистер Пьерпойнт,
приходившийся Герцогине братом, чувствовал себя не лучше
прочих.
Он говорил:
- Фанни, это несчастный случай. Тебе не в чем себя винить.
В течение двух дней яхта обыскивала море, а затем уплыла.
Больше им ничего не осталось.
Когда Джуди слетела с выступа, по-прежнему прижимая к груди
Шутьку, обе они завизжали, причем в точности на одной ноте.
Никки же крикнул:
- Берегись!
Вот это было странно. Потому что обращался он к себе самому.
Он увидел, как обрыв проносится мимо него, словно дорога,
уходящая под мчащий автомобиль, или, - если вернуться опять к
пианоле, - словно прокручиваемая вспять музыка ее барабанов
после нажатия кнопки обратной перемотки. Еще он увидел, - ибо
смотрел он во все стороны сразу, - как близится зеленое,
искрящееся море с мелкой рябью на волнах покрупнее, и овальными
пятнами солнца прямо под ним, как оно поднимается, встречая
его, разрастаясь, увеличиваясь, распахиваясь и норовя
поглотить. И наконец, услышав сокрушительный свист и получив
хлесткий удар по переносице и глазам, он стал уходить
вниз-вниз-вниз в синевато-зеленую, соленую, давящую, удушающую,
оглушающую воду. Он повис в ней, извиваясь, словно собака,
сдерживая дыхание, не понимая в полуобмороке, где теперь верх,
где низ. Он был слишком занят, чтобы успеть подумать о смерти.
В глубоком безмолвии он догадался, в какой стороне верх, и
рванулся туда, отчаянно колотя руками, пыхтя без дыхания,
силясь пробиться, выжить.
Легкие его разрывались. Свет понемногу краснел. Еще
чуть-чуть и ему осталось бы только вдохнуть полной грудью
соленую воду.
И тут, хватая ртом воздух, все еще молотя руками, встряхивая
головой, будто мокрая выдра, он выскочил под солнечный свет.
Лицо горело, как после грубого шлепка, а кожа под мышками и на
груди, там где ее не покрывала планка пляжных брюк, стала
багровой и зудела. Он почти ничего не видел.
В следующий миг рядом с ним вылетела из воды Джуди.
Еще через миг появилась Шутька.
Джуди с сердитым видом выпустила изо рта фонтанчик морской
воды и машинально подняла руку, чтобы пригладить мокрые волосы.
Шутька, которая с ее маленькой, мокрой, обтянутой шкурой
мордочкой выглядела до странности похожей на утонувшую крысу,
решила, что самое безопасное и сухое место - это макушка Джуди.
Она уперлась передними лапками в голову девочки, полезла
наверх, и обеих с плеском накрыло волной, вблизи от
спасительного берега.
Когда они снова вынырнули, переплетясь, Джуди была вне себя.
- Как ты могла!
Кто-то же должен быть во всем виноват, вот Джуди и свалила
всю вину на Шутьку. Она неловко шлепнула собачонку и снова ушла
под воду.
На поверхности они появились уже в лучшем расположении духа.
Беспорядочно колотившая лапами, охваченная ужасом Шутька
тронула сердце Джуди. На этот раз она сняла испуганные лапки со
своих плеч, одной рукой придерживая собачье тельце и стараясь
больше под воду не уходить. Шутька с одичалым выражением на
мокрой мордочке, озиралась налево, направо, снова налево, ей
казалось, что наступил один из вечеров ненавистного ей купания,
да еще и купания какогото сумасшедшего.
Никки как раз собирался спросить: "Кто это сделал?", - когда
начались новые события.
В море за их спинами послышались какие-то шлепки, по всей
видимости не связанные с тремя или четырьмя громкими хлопками,
донесшимися сверху. На противоположной стороне обрыва этого
шума никто услышать не мог.
Никки, сощурив заплывшие глаза, глянул вверх, - там, в
пятидесяти футах над его головой, виднелась распахнутая
каменная дверь. В проеме двери стоял Китаец, - самый настоящий
Китаец в шафранном халате с голубыми драконами, - стоял и
преспокойно стрелял в них из автоматического пистолета.
Стрелял прямо в них!
Никки разгневался. Сначала тебя спихивают с обрыва, а потом
в тебя же еще и стреляют! Это же опасно. Самое занятное, что он
не испугался. Он думал: "Безобразие какое! Разве можно так со
мной поступать!"
И тут, пока изукрашенный драконами человек еще палил, Шутька
скулила, а Джуди пыталась понять, что там шлепает за спиной, в
отвесной стене - прямо перед ними, на уровне воды -
растворилась вторая дверь, на сей раз маленькая, больше похожая
на окно, и в ней возник гигантский, угольно-черный негр.
Джуди, смотревшая в противоположную сторону, бесстрастно
сообщила:
- Никки, по-моему в нас чем-то кидаются.
Негр нырнул, - великолепным, профессиональным нырком, такую
же кривую описывает вылетающий из воды лосось. В два гребка он
очутился за спиною у Джуди и схватил ее за волосы. Джуди
открыла рот, - Шутька тоже, - и сразу же обе, с так и открытыми
ртами, ушли под воду в третий раз. Уходя, они успели еще
вытаращить глаза.
Негру хватило двух гребков больше, чтобы, таща на буксире
добычу, вернуться к проему в стене, а там несколько пар
участливых рук втащили мокрые тела за порог. Арап развернулся в
воде и едва не столкнулся с Никки, который, загребая
по-собачьи, поспешал за ним. За время меньшее, чем уйдет на
рассказ об этом, мальчика также подняли внутрь, арап, рассыпая
брызги, последовал за ним, и тяжелая дверь скользнула за их
спинами на свое место.
Дети, с которых струилась вода, стояли на кафельном полу
освещенного электрическим светом коридора.
У Никки порвалась брючная лямка, а у Джуди лопнула по
внешнему шву одна из штанин. Шутька с силой встряхнулась,
стараясь посильнее обрызгать ближайшего из сухих людей, -
собаки всегда так делают, - и сказала:
- Ну и хватит об этом.
Никто не промолвил ни слова.
Шестеро мужчин в запятнанных смазкой хлопчатобумажных
рабочих штанах стояли, молча разглядывая детей. Негр, лицо
которого сморщилось от улыбки, кивал, гукал и делал руками
успокаивающие движения, словно показывая, что тут они в
безопасности и все им рады. Дети с удивлением обнаружили, что
он, несмотря на великолепное сложение, далеко не молод, густые
короткие волосы его побелели и стали как вата. Сверкали голые
электрические лампочки, звучно капала с одежды детей вода, и в
спертом воздухе пахло какой-то механической смазкой.
В конце коридора вздохнул лифт, звякнула дверца, и по
коридору к ним неторопливо двинулся Китаец, так и державший в
руке пистолет. Никки заметил, что с указательного пальца правой
руки куда-то исчез длинный ноготь, должно быть и все они были у
Китайца накладными.
Китаец негромко спросил у негра:
- Зачем?
После чего приблизился к Джуди, повернул ее лицом от себя и
уткнул ствол пистолета чуть ниже ее затылка.
Из громкоговорителя, - видимо, коридор был снабжен
трансляционной сетью, - послышался голос, сказавший небрежно и
медленно:
- Не потратишься, не спохватишься.
Щелкнул тумблер усилителя.
Китаец сунул пистолет в карман, пришитый снутри его рукава.
Никки вырвало.
Джуди сердито спросила Китайца:
- Что это вы себе позволяете?
Глава третья. Хозяин
Они проснулись в комнате, похожей на больничную палату,
только без окон. Стены, пол и даже потолок устилал такой же
белый глазурированный кафель, что и в коридоре. Кровати были
черные, металлические. Кроме их кроватей тут стояло еще четыре
пустых, аккуратно застеленных серыми одеялами. Имелась также
тележка с термометрами, бинтами и сияющими ножницами. Ширмы.
Это и в самом деле была больничная палата и даже с центральным
отоплением.
Близнецы ощущали себя какими-то одурманенными.
- Никки?
- Что?
- Ты проснулся?
- Нет.
- Пожалуйста, проснись.
Он недовольно повернулся на другой бок, по-дельфиньи
всхрапнул и затем сказал совершенно нормальным голосом:
- Ты как?
- Есть хочется.
- А у меня подбородок снизу ободран, - сказал Никки.
Это стоило обдумать.
- Я, наверное, вошел в воду ногами, вот она и ударила по
всему, что смотрит вниз, - в подмышки, под подбородок, под нос,
под веки, под...
Он умолк, чтобы пошевелить пальцами ног и выяснить, как
обстоит дело с подошвами, которые защищала обувь.
- Но зачем все это?
- Что зачем?
- Зачем они нас спихнули?
- Наверное, мы им мешали.
- А зачем они нас тогда захватили?
- Не знаю.
- Ведь они же нас захватили, так, Никки?
- Так.
- Кто они такие?
- Не знаю.
Через некоторое время он спросил:
- На тебе что-нибудь надето?
Она заглянула под одеяло.
- Да, что-то вроде ночной сорочки.
И с довольным удивлением добавила:
- С пояском.
- А моя с карманами.
- Моя тоже.
- Что ж, и на том спасибо.
Еще немного погодя Никки позвал:
- Джуди?
- Что?
- Наверное, эти люди живут здесь?
- Да.
- Я думаю, они тут прячутся.
- Да.
- И они не хотели, чтобы мы про это узнали.
- Не хотели.
- Вот они и столкнули нас вниз, когда услыхали, как ты
говоришь, что надо позвать папу.
- Ох, Никки!
- Да нет, ты была совершенно права. Конечно, надо было его
позвать. Это я виноват, Джу, а не ты.
- Ник!
Он удостаивал ее похвалы примерно два раза в год, так что
эта минута была для нее сладостной, даже несмотря на все
свалившиеся на них напасти.
- Китаец сквозь дверь услышал твои слова. Они, должно быть,
подслушивали.
- Тогда почему же негр нас спас?
- Возможно...
- И чем они в нас кидались?
- Китаец стрелял в нас.
- В нас?!
- Ох, Джуди, все-таки ты дурында.
Никки выпрыгнул из своей постели и присел на ее, - ему
захотелось обнять сестру, на близнецов порой такое находит.
- Ты была такая смешная, все время ныряла.
- Ничего смешного во мне нет.
- Есть-есть.
- А я говорю, нет.
Приятно, конечно, когда разговор идет исключительно о тебе,
что бы там ни болтал Никки, однако не все же сидеть в обнимку,
были дела и посерьезней. Следовало разобраться в том, что с
ними случилось
- А Голос ты слышала?
- Да.
- Я думаю, он у них главный.
- Почему это?
- Потому что когда он сказал то, что сказал, Китаец тут же
перестал делать то, что он собирался сделать.
- А что он собирался сделать?
- Голову тебе прострелить собирался.
Тоненьким, дрожащим голосом Джуди сказала:
- Вообще-то, я об этом знала.
Дети примолкли, чувствуя себя очень несчастными.
- Ну ладно, во всяком случае, он этого не сделал.
- Нет.
- А почему он сказал: "Не потратишься, не спохватишься"?
- Это он про твою голову.
Никки осенило вдруг истинное вдохновение, и он пояснил:
- Голос имел в виду, что мы можем на что-то сгодиться.
- На что?
- Откуда я знаю? Он хотел сказать, что живые люди полезнее
мертвых.
- Но для чего полезнее-то?
- Ну, я думаю, для всего.
Помолчали.
- Ник?
- Да?
- Китаец у них второй по старшинству, и когда оказалось, что
их тайну вот-вот раскроют, он спихнул нас с обрыва, надеясь,
что мы погибнем, а мы не погибли, вот он и пытался застрелить
нас в воде, а когда папа увидел бы, что мы исчезли, он бы
решил, что мы сорвались, а когда негр нас вытащил, он,
наверное, сделал это сам, без приказа, и Китаец пришел нас
прикончить, и тогда Голос остановил его, и поэтому мы здесь.
- Похоже что так.
- Но что же папа про нас подумает? - простонала она. - Где
он? Когда он за нами придет?
Никки чувствовал себя еще паршивее, чем сестра, но он обнял
ее рукой за плечи и сказал:
- Придет, не бойся.
... ... ...
Продолжение "Хозяин" Вы можете прочитать здесь
Читать целиком |
Хозяин