Coldfire - - 1. Восход черного солнцаФантастика >> Зарубежная фантастика >> Фридман, Селия >> Coldfire Читать целиком Селия Фридман. Восход черного солнца
-----------------------------------------------------------------------
C.S.Friedman. Black Sun Rising (1991) ("Coldfire" #1).
Пер. - И.Непочатова, Е.Шестакова, О.Мыльникова.
М., Центрполиграф, 1997 (серия "Мастера фэнтези").
OCR & spellcheck by HarryFan, 23 May 2002
-----------------------------------------------------------------------
Автор хотел бы поблагодарить также следующих людей за
их внутреннее видение, вдохновение и, пожалуй, это
главное, жизненно важную духовную поддержку на всех этапах
создания романа: Джин Бойл, Адама Бреслоу, Кристину
Камерун, Тома Дейтца, Нэнси Фридман, Боба Грина, Джона
Хаппа, Дэлоса Уилера, Карен Мартакос, Робина Митчела,
Стива Раппорта, Вики Шарп, Майка Стивенса, Сару Стрикленд,
Марка Сандерлина и Гленн Зиновия.
Эта книга посвящается в первую очередь Рику Умбаху,
благодаря которому возник замысел написать роман, а также
Кэлии Оуэнс, Линде Гилберт, Лори Кук, Дэвиду Макдональду,
Джо и Регине Харлей, сделавшим все, чтобы замысел
воплотился в жизнь. И Бетси Уоллхейм, чьи критические
замечания, впрочем, как и всегда, были поистине "на вес
золота".
ПРОЛОГ
Она не понимала, почему боится ехать домой.
Замок был уже совсем рядом, и вид знакомых стен должен был бы
подействовать на нее успокаивающе. Ведь ей всегда нравился как выстроенный
мужем несколько старомодный дом, так и его обитатели. Светлый, цвета
слоновой кости дворец Владетеля Меренты представлял собой здание в духе
фантазий Возрождения, однако призванные внушать невольное благоговение -
как, например, в королевской резиденции - привычные элементы отвесной
готической архитектуры были расставлены в нем так ловко, что среди
хитросплетения каменных стрельчатых арок и шпилей укрывался по-настоящему
уютный дом, в чем в очередной раз проявился безупречный вкус ее мужа.
Она осадила коня, заставила его застыть на месте и попыталась
установить источник своей тревоги. И как и всегда, ничего не вышло. Как бы
ей хотелось так же легко выделять и анализировать свои ощущения, как это
делает ее муж! Он просто взглянул бы на замок и сказал: "Там, да? Это
демонята вышли в ночь побаловаться. Их влияние ты и почувствовала". Или:
"Потоки этой ночью нестабильны, понятно, почему ты нервничаешь". Или выдал
бы любое другое объяснение, целиком зависящее от его особого видения,
которое без труда расчленяет причины ее дискомфорта в маленькие, доступные
пониманию события, с которыми можно быстро разобраться и забыть.
Солнце уже село. Возможно, все дело именно в этом. Белое яркое солнце,
лучи которого дочиста отмывают землю от всевозможной нечисти, ушло. За ним
в свою западную могилу последовала и Кора. Остались лишь несколько звезд.
Но и их скоро поглотит тьма. Все, что пряталось от дневного света,
оживало, воплощая худшие кошмары, которыми люди сами себя запугивают,
населяя ими ночь. Она взглянула на небо и вздрогнула. Не было видно даже
лун Эрны: две из них уже зашли, а самая маленькая еще не показалась. Скоро
наступит такая тьма, которую мир земного типа едва ли может знать.
"Истинная ночь", как сказал бы муж. Крайне редкое, почти небывалое
стечение обстоятельств для мира, находящегося у самого сердца Галактики.
Ночь власти.
Она тронула коня с места и постаралась уйти в воспоминания о своей
семье, борясь с тревогой, охватывавшей ее все сильнее и сильнее с первых
же шагов, как она выехала из Бэлломи какой-то час назад. Ее дочь,
пятилетняя Алике, уже освоила азы верховой езды и в восторге каталась без
седла на маленьких лошадках замка всякий раз, как позволяли родители.
Девятилетний Тори явно унаследовал от отца жгучее любопытство, и его в
любой момент можно было обнаружить в самом невероятном месте за
каким-нибудь малодозволенным делом. А чего стоит старший, Эрик, гордый
обладатель одиннадцатилетнего жизненного опыта, уже практикующий свои чары
на всей замковой прислуге! Только он перенял способности отца, которые еще
послужат ему, когда он получит отцовские земли и титул: за время правления
Владетель одними своими чарами отвадил от их вотчины множество врагов.
Что же касается ее мужа, самого Владетеля... Она любила его со
страстью, граничащей с болью, и почитала не меньше, чем любой подданный.
Это был идеалист, который с первой же встречи поразил ее воображение,
увлек своими мечтами о Возрождении и склонил на свою сторону, пока король
и Церковь обманными путями лишали его всех заслуг. Молодой гений, он
обратил войны Ганнона в настоящий триумф, поскольку содействовал
объединению всех населенных людьми земель. Он вывел псевдоконей из одной
местной породы, почти неотличимых от настоящих коней Земли, направив их
естественную эволюцию по такому пути, что всеобщему изумлению не было
предела. А его псевдокошки охотились на местных грызунов с истинно
кошачьим рвением, не обращая внимания на вредных насекомых, служивших
излюбленной добычей для их предков. Всего через два поколения их шерсть и
даже поведение на охоте стали полностью соответствовать кошачьим, как он и
обещал.
Она искренне верила, что нет ничего, что ее муж не смог бы совершить,
если это придет ему в голову... Возможно, это ее и пугало.
Когда она въехала во двор замка, тот был пуст, и это еще больше
встревожило ее. Дети обычно встречали мать, когда она возвращалась домой в
сумерках. Выбегая из дома, как маленькие разыгравшиеся котята, они
засыпали ее вопросами, просьбами и подвергали тщательнейшему досмотру, не
успевала она и рта открыть. Но сегодня их не было. Это смутило ее, и,
передавая поводья груму, она с притворным безразличием поинтересовалась,
где дети.
- С отцом, ваша светлость... - Грум придержал стремя, пока она
спешивалась. - Думаю, в подземелье.
Подземелье. Она постаралась не показать, как ее обдало холодом от этих
слов, и направилась сквозь вечерние тени к главному входу. Подземелье...
"Там только библиотека, - говорила она себе, - коллекция земных редкостей
и его кабинет. Ничего более. И если дети с ним... Это страшно, но не
слишком. В конце концов, они унаследуют замок и все, что в нем есть.
Почему бы им и не ознакомиться с его обустройством?"
Тем не менее холод пробрал ее до глубины костей, едва она вошла под
прохладные каменные своды, и только осознание того, что этот холод
гнездится внутри нее самой, в сердце ее страха, заставило ее сбросить плащ
и теплую тунику в руки служанке.
- Вам записка, - сообщила та. - Его Превосходительство велел передать
это вам, как только вы приедете.
Она взяла пакет слегка дрожащей рукой и поблагодарила. "Я не стану
читать это здесь", - приказала она себе. В холле рядом вполне можно было
уединиться. И только плотно прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь, она
вынула из конверта сложенный лист бумаги и прочитала записку мужа.
"Пожалуйста, зайди ко мне, - писал Владетель, - как можно скорее. В
мастерскую внизу". Кроме этих слов там были лишь оттиск его фамильного
герба вверху да вязь инициалов подписи внизу, но она хорошо понимала,
читая, как много скрыто между строк... И что ей не хватит интуиции, чтобы
прочесть укрытое, а потому придется спускаться, так ничего и не узнав
заранее.
Она мельком взглянула в огромное зеркало - главный предмет обстановки в
этой комнате с низким потолком - и подумала, не стоит ли переодеться перед
тем, как появиться перед мужем. Ее платье, выдержанное в стиле
Возрождения, за день измялось и покрылось пылью, и его теплый кремовый
оттенок внизу стал почти ржавым, потемнев от здешней красной глины. Хотя
кое-где прикрытый плотной верхней туникой Владетельницы легкий шерстяной
ворс платья оставался чистым. Она вынула несколько шпилек из прически, и
волна червонно-золотых локонов упала на плечи и спину. Владетель любит ее
волосы, этот наряд, он любит ее, говорила она себе, и никогда и никому не
позволит ее обидеть. Она привела в порядок прическу, чуть взбив локоны,
чтобы они выглядели пышнее, и влажной салфеткой отерла пыль с лица. Этого
хватит. Этого должно хватить, если он хочет видеть ее как можно скорее.
Преисполненная дурными предчувствиями, она спустилась по винтовой
лестнице, которая вела в подземелья.
Пустую библиотеку освещала одна-единственная свеча. "Зажжена давно, -
подумала она, отметив длину свечи, - значит, он провел здесь почти весь
день". Все стены библиотеки были заставлены стеллажами с книгами,
излагавшими историю человечества со времен Первого Жертвоприношения до
нынешних дней, - исписанные мелким, робким почерком первых поселенцев,
напечатанные грубым шрифтом на первых печатных станках Эрны или
старательно скопированные из древнего святого писания, с правописанием и
стилем изложения, которые были в ходу на далекой материнской планете в
давние полузабытые времена. Она также легко узнала кожаные переплеты
двенадцатитомного трактата мужа по военному искусству и не столь солидно
оформленные записи по овладению магией.
"Только не называй это магией, - сказал бы он, - это в корне неверно.
Волшебство так же естественно для этого мира, как вода и воздух для
планеты наших предков, но до тех пор, пока мы не избавимся до конца от
унаследованных нами предрассудков, мы не в силах изучать, познавать и
управлять им".
Следом за этими книгами шли церковные руководства. "Все из-за них, -
внезапно разозлилась она, - все потому, что они его отвергли. Лицемерные
ублюдки!" А ведь добрая половина их постулатов взята из его философии, это
его гениальный ум дал их религиозным мечтам обоснование, превратив
Церковь, основанную лишь на вере, в нечто, способное просуществовать - и
господствовать - века, способное, в конце концов, усмирить Фэа и дать мир
планете, которая редко знавала что-либо, кроме хаоса.
Но мечты клириков, как оказалось, существенно отличались от его
устремлений, и недавно они едва не прокляли его. "И это после того, как
они заставили его сражаться в их войнах! - подумала она со злостью. -
Учредить их Церковь во всех землях и прочно утвердить их власть в царстве
человеческого воображения..." Ее трясло от гнева. Это церковники его
изменили. Медленно, но верно они взрастили в нем первые зерна тьмы,
методично навешивая на него цепи титулов и званий. Рыцарь Королевства.
Глава Ордена Золотого Пламени. Пророк Закона Церкви.
"И проклят как колдун, - горько думала она, - осужден на адские муки -
или на что-то немногим лучшее - всего лишь потому, что хочет повелевать
той Силой, которая одолевала нас все эти годы. Той Силой, которая стоила
нам нашего наследия, которая расправилась с нашими предками-колонистами...
Грех ли это, лицемерные самоуверенные ублюдки? Такой ли грех, что стоит
разрыва с одним из лучших ваших проповедников?"
Она глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Сейчас она должна быть
сильной вдвойне. Достаточно сильной, чтобы оградить его от страха
преисподней и даже чего-то худшего, непреодолимого. Он мог бы годами
проклинать новую церковную доктрину, а она никак не задевала бы его, но
однажды тело подвело своего хозяина. Прошлой весной как-то ночью его нашли
лежащим на земле. Невидимые стальные обручи стискивали его тело, а сердце
из последних сил боролось за жизнь. Позже он смог с притворным
спокойствием отметить, что причина поражения крылась в его наследии. Это
пока неподвластно его мастерству, но он найдет выход.
Но Владетельница знала, что это ему не удалось. В двадцать девять лет
он посмотрел Смерти в лицо, и это навсегда изменило его. Он мог совершить
столь многое, но теперь Смерть осенила его своим крылом...
Она не успела коснуться двери, как та приоткрылась. Перед
Владетельницей стоял ее муж, освещенный сзади лампой. На нем была
темно-синяя шелковая туника с глубокими разрезами по бокам, открывающими
стройные ноги в серых лосинах и мягких кожаных сапогах. Его лицо было
красиво и спокойно, как и всегда. Изящные тонкие черты казались бы слишком
женственными у любого другого. Унаследованная от матери красота делала
этого мужчину почти нереально прекрасным, и любые душевные бури скрывались
за безмятежным лицом ангела. Владетель мягко поцеловал ее, но она вдруг
почувствовала его отчужденность. Когда он отступил, приглашая жену войти,
Владетельница с внезапной ясностью разглядела в глубине его глаз то, чего
она больше всего боялась. От чего не было спасения, к чему она даже не
могла прикоснуться. Что было надежно укрыто заслонами, порожденными
страхом, преодолеть которые обычная женщина не в силах.
- Дети, - прошептала она. Сама темнота в комнате, казалось, заставляла
говорить тихо. - Где дети?
- Мы пойдем к ним, - пообещал он. Что-то мелькнуло в его глазах -
любовь или боль - и погасло. Остался только холод отчуждения. Владетель
взял лампу с угла письменного стола и позвал: - Идем.
Он открыл дверь в глубине комнаты, и Владетельница вошла вслед за ним в
кабинет. Реликвии времен первопоселенцев мерцали за стеклами витрин в
отраженном свете лампы как маленькие звезды... Образцы неизвестных
материалов, служивших когда-то каким-то неведомым целям... Мягкий
серебряный диск, который по привычке называли книгой, хотя как это можно
было прочесть, оставалось тайной даже для ее мужа... Фрагменты футляров,
размером с ладонь, в которых, говорят, умещалась целая библиотека...
Металлическая сеточка размером с ноготь, работавшая как подобие
человеческого мозга...
Тут приоткрылась дверь в дальней стене кабинета, и из проема ощутимо
дохнуло холодом. Она поймала взгляд мужа и поразилась безжизненной
холодности, мертвому спокойствию этих глаз. И женщина с ужасающей
определенностью поняла, что он пересек некую безымянную, неуловимую грань
и взирал на нее теперь из бездны столь темной и безнадежной, что
человеческая суть полностью затерялась в ее глубинах.
- Идем, - прошептал он.
Владетельница ощутила окружающее ее Фэа, покорное воле мужа. Эта сила
увлекала вперед, за ним, через дверь, которой она раньше никогда не
замечала. Потоки воды некогда промыли в скале, на которой стоял замок,
огромную пещеру, оставив лишь узкий мостик из сверкающего камня, дугой
изгибавшийся над бездной. Владетель тихо проговорил что-то, и, когда они
пошли по мосту через пропасть, волшебная сила сделала их поступь легкой и
уверенной. Глубоко внизу, в темной бездне, плескалась вода, и время от
времени капли срывались с потолка и летели вниз, в невидимое озеро.
"Откажись от этого, муж мой! Отвергни тьму и вернись к нам - твоей
жене, детям, Церкви. Вернись к своим мечтам, подними меч веры и возвратись
к свету дня!" - молила Владетельница. Но здесь, как и на поверхности
земли, властвовала истинная ночь, и тени преисподней неохотно уступали
дорогу маленькому светильнику в руке Владетеля, мгновенно смыкаясь за его
спиной.
Выточенный водой мост упирался в широкий скальный выступ. Владетель
немного отступил в сторону, пропуская жену вперед, в тесный проход под
аркой. Женщина дрожала. Что бы ни отыскал он в этой бездне, оно было
здесь. Оно поджидало ее. Это Знание, безусловно, было порождением
волшебства.
И вот Владетель шагнул за ней, подняв лампу, и она увидела.
- Боже мой!.. Тори!.. Алике!..
Они лежали у дальней стены, за россыпью каменных плит, загромождавших
почти всю маленькую пещеру. Оба, белые как снег, безжизненными глазами
смотрели в небытие. Владетельница медленно шла к ним, не желая верить
тому, что видит. "Пусть я проснусь, - взывала она безмолвно, - пусть это
все окажется сном, пусть это никогда не случится..." Ее дети. Мертвы.
_Его_ дети. Она посмотрела мужу прямо в глаза, такие холодные, что,
казалось, никогда не были человеческими.
Она долго не могла вымолвить ни слова, но наконец прошептала:
- Зачем?
- Мне нужно время, - ответил он. Боль звучала в его голосе, глубоко
скрытая боль и, возможно, страх. Но сомнения не было. И не было сожаления.
Ничего, что чувствовал бы ее прежний муж на месте этого холодного
незнакомца. - Время, Алмея. И нет другого способа обрести его.
- Ты любил их!
Он медленно кивнул и закрыл глаза. На миг - только на миг - призрак
прежнего Владетеля предстал перед ней.
- Да, я любил их, - согласился он. - Как люблю и тебя. - Призрак исчез,
едва Владетель вновь открыл глаза и посмотрел на нее. - Если бы это было
не так, все, что я сделал, не имело бы смысла.
Ей хотелось кричать, но она не смогла выдавить из себя ни звука. "Это
кошмар, - уверяла она саму себя, - это все просто кошмар, и нужно поскорее
проснуться. Проснуться! Проснуться..."
Владетель мягко и сильно обнял ее за плечи, усадил на грубую плиту
рядом с детьми. Затем медленно уложил ее навзничь на шершавый камень.
Оцепеневшая Алмея чувствовала, что муж сжимает ее тело так, что она не
может даже пошевелиться. В душе ее бурлил протест, стремившийся вылиться в
обещания, увещевания, отчаянные просьбы, но голос отказывался служить.
Несчастная женщина могла только в ужасе в абсолютной тишине смотреть, как
ее муж снова закрыл глаза и как он борется с бушующим океаном Фэа,
обуздывая его и заставляя служить себе... в приготовлении к главному
действию на Эрне. Жертвоприношению.
Наконец Владетель открыл глаза, и, когда он посмотрел на жену, они
влажно блестели. Алмея с удивлением поняла, что он плачет.
- Я люблю тебя, - произнес Владетель. - Больше всего на свете, включая
саму жизнь. И я бы с радостью отдал ради тебя жизнь - в другое время. Но
не сейчас, когда они открыли передо мной преисподнюю и толкают меня туда
той самой силой, пользоваться которой научил их я. Слишком много молитв,
Алмея! Слишком многие умы проклинают мое дело. А эта планета очень
изменчива и чувствительна к таким вещам. Мне нужно время, - повторил он,
как будто это все объясняло. Как будто это оправдывало убийство их детей.
- Он осторожно погладил жену по волосам, сдвинул упавшие на глаза
пряди, и она увидела в его узкой руке длинный нож.
- Тебе уготовано такое безмятежное посмертие, какого я никогда не
узнаю, - мягко пообещал Владетель. - Я извиняюсь за боль, которую тебе
придется пережить, чтобы я смог отправить тебя туда. Это необходимая часть
процесса. - Он убрал руку с ее лба, и перед глазами Алмеи сверкнуло
лезвие. - Я приношу в жертву не твое тело, - зазвучал его холодный голос в
окутывавшей их тьме, - но мою человеческую суть.
И вот нож скользнул вниз, и Алмея наконец обрела голос. В этом крике
прозвучало все: его имя, призывы к его любви, мольбы - но было слишком
поздно. Стало слишком поздно, как только опустилась истинная ночь.
И никто ничего не услышал.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОРОД ТЕНЕЙ
1
Дэмьен Килканнон Райс производил впечатление человека, способного
справиться с неприятностями, поэтому неприятности обычно обходили его
стороной. Его мощный торс состоял, казалось, из одних мускулов, крепким
рукам приходилось часто сражаться, даже слишком часто. Плечи без особого
труда выдерживали тяжесть огромного меча в толстых кожаных ножнах, хотя
покрытая пылью шерстяная рубашка и облепленные грязью высокие сапоги
указывали на то, что путешествие было долгим и трудным и Дэмьен наверняка
устал. Его кожа обгорала под солнцем, шелушилась и заживала, снова и снова
обгорала с таким постоянством, что теперь имела вид грубовыделанной
дубленой шкуры. Руки, легко придерживавшие крепкие кожаные поводья,
покраснели от сухого и холодного ветра Разделяющих гор. В общем, с таким
человеком следовало считаться... И поскольку грабители и убийцы окраин
Джаггернаута предпочитали нападать на более беззубые жертвы, он целым и
невредимым миновал переполненные всяким отребьем западные предместья,
прежде чем попал в центр города.
Джаггернаут. Дэмьен упивался его пыльным воздухом, звуками его
названия, самим его существованием. Наконец-то он добрался. После столь
долгой дороги, что он почти позабыл о цели своего путешествия, позабыл,
что вообще существует что-нибудь, кроме самой дороги. И вот город принял
его в свои объятия; вначале показались деревянные домишки окраин, а потом
и каменные здания, и узкие мощеные улицы собственно города, поднимающиеся
широкими каменными террасами навстречу тусклым солнечным лучам. Этого было
вполне достаточно, чтобы Дэмьен забыл, чего ему стоило добраться сюда и
почему для такого важного предприятия выбрали именно его.
"Черт возьми! - равнодушно думал он. - Просто никто не был настолько
глуп, чтобы рискнуть". Килканнон с ухмылкой представил себе, как
кто-нибудь из старейшин Ганджи преодолевает путь из западных краев на
восток - переваливает через опаснейшие хребты, сражается с ужасными
чудовищами, населяющими те холодные вершины, отважно встречает дикое Фэа и
все, что оно порождает, вплоть до собственных кошмарных сновидений,
внезапно обретающих плоть, - но различные части этой картины, подобно
граням грубо сработанного Исцеления, никак не желали сложиться в единое
целое. Вообще-то они могли бы согласиться отправиться в путь, если бы до
города удалось добраться морем. Но в этом тоже был свой риск, и Дэмьен
предпочел встретиться с ужасами, с которыми можно сражаться, чем с
неотвратимой разрушительной мощью цунами Эрны.
Он не спеша ехал по городским улицам, стремясь получше рассмотреть
место, куда прибыл. Хотя на город уже опускалась ночь, улицы были
многолюдны, как базар Ганджи в полдень. "Поистине странные обычаи, -
размышлял Дэмьен, - для людей, живущих так близко от средоточия зла".
Дома, в Ганджи, торговцы закрывали ставни на окнах своих лавок еще до
наступления сумерек и творили охранные знаки при одной мысли о закате
Коры. Ночи в это время года бывают темными, и только одна луна освещает
землю бледными лучами. А вскоре и вовсе должна наступить истинная ночь,
когда все создания тьмы и процветающие во тьме выйдут на охоту, чтобы
заполучить кровь, или мужское семя, или грехи, или отчаяние, или
что-нибудь другое, необходимое для их существования, и будут искать это
очень и очень настойчиво. Только безнадежный глупец выйдет в такую ночь
безоружным. "Вероятно, - думал Дэмьен, - у людей, живущих возле самого
сердца этой тьмы, от постоянной угрозы притупилось чувство опасности".
Или подобное поведение диктуется чем-то вроде чувства безопасности
толпы - в таком большом городе не имеет значения, сколько жертв соберет
ночь, все равно достаточно шансов, что это будешь не ты?
Вдруг что-то привлекло внимание Дэмьена. Он резко остановился. Его
трехпалый скакун встревоженно захрапел. Дэмьен тихо рассмеялся и похлопал
коня по холке.
- Здесь безопасно, старый друг. - И предусмотрительно добавил: - Во
всяком случае пока.
Спешившись, он повел пятнистого зверя через улицу, к месту, которое
привлекло его внимание. Это был маленький магазинчик с навесом над
витриной. Угасающий солнечный свет отражался от вывески огненными
брызгами. Сияющие золотые буквы сообщали: "Колдовская Лавка. Постоянно
проживающий Магистр Знаний. Обращаться в любое время".
Дэмьен покосился на быстро темнеющую улицу. Ночь вступала в полную
силу, и один Бог знает, чем это обернется. Благоразумный человек нашел бы
гостиницу, сложил бы там свои вещи, поставил бы коня в стойло, позаботился
о своем багаже... Но когда это Дэмьен Килканнон поступал благоразумно,
особенно когда им овладевало любопытство? Путник чуть задержался, чтобы
снять с седла наиболее ценную поклажу - собственно говоря,
одну-единственную сумку - и привязать коня к ограде, и решительно шагнул в
дверь.
В иной мир. Угасающий дневной свет уступил место оранжевому и янтарному
мерцанию ламп с цветными плафонами. Дерево теплых тонов дополняло ощущение
гармонии. Дэмьен почувствовал, как его утомленные долгим путешествием
мышцы расслабились, едва он ступил под крышу, но воздействие на посетителя
было оказано столь искусно, что определить источник чар не представилось
возможным.
Чего здесь только не было! Бесчисленные полки, открытые ларцы и
стеллажи, которые тянулись вдоль стен магазина, буквально ломились под
тяжестью удивительнейших вещей, среди которых не было двух одинаковых.
Кое-что было знакомо Дэмьену, если не в частностях, то хотя бы внешне.
Оружие, например: его наметанный глаз охватил все - от клинков до
пистолетов, от простых мечей, какие он предпочитал сам, до заковыристых
диковинок, для которых требуется порох в мерных дозах, хотя можно обойтись
и без него. Любые хозяйственные мелочи, какие только можно вообразить.
Книги, закладки и подставки для книг, перья и бумага. Но некоторые вещи
были, без всякого сомнения, Сотворены: талисманы с выгравированными на них
старинными Земными знаками, замысловатые обереги с переплетениями узелков,
а также травы, пряности, ароматические масла и прочие снадобья,
необходимые для усиления эффекта.
Магазин эксцентричных подарков или обыкновенная бакалея? Дэмьен прочел
несколько этикеток и в изумлении покачал головой. Неужели все окружающие
его предметы действительно Сотворены? Возможно ли это? Что за
фантастическая галантерея!
А в центре комнаты, за стеклянным прилавком, заваленным десятками книг,
отделявшим общий зал от закутка, который явно служил справочной
библиотекой, стоял человек, внимательно просматривавший какие-то записи.
Мужчина был довольно бледен, что на западе редкость, но Дэмьену это не
показалось странным, несмотря на явный контраст с темным цветом глаз,
волос и одежды. Вероятно, это имело не большее значение, чем то, что
мужчина работал ночью. В городе, где жизнь бьет ключом с вечера до утра,
это вполне нормально.
Заметив посетителя, мужчина приподнял очки в тонкой металлической
оправе, затем снял их. Дэмьен заметил отблеск магических символов, тонко
вырезанных в центре чистых стеклянных пластинок.
- Добро пожаловать, - любезно поздоровался хозяин. - Чем могу быть
полезен?
Прилавок переполняло множество самых причудливых вещиц: сердечки из
стеганой тафты, маленькие ситцевые мешочки с бантиками-розочками, обереги
в виде массивных медальонов и чаши с гравировкой на сексуальные темы. Ко
всему прилагались этикетки. И если то, что на них было написано, правда...
- Они все действительно Сотворены? - спросил Дэмьен.
Мужчина в черном почти механически кивнул, как будто такие вопросы он
слышал каждый день.
- Удостоверено экспертом, леди Си. Каждый предмет в магазине Сотворен
посредством Фэа для определенных целей. Результат гарантирован в
большинстве случаев. Что именно вас интересует?
Дэмьен собрался уже ответить, как вдруг в дальней стене распахнулась
дверь, до того совершенно незаметная за окружавшими ее горами книг или,
может быть, спрятанная с помощью Творения? В комнату проскользнула
женщина, ее глаза сияли торжеством.
- Нашла! - заявила она.
Ее компаньон театрально вздохнул и захлопнул толстенный том, который
только что изучал.
- Хвала богам! Наконец-то.
- Если бы я не наложила на него это проклятое Затмение... - Увидев
Дэмьена, женщина запнулась, на ее лице появилась улыбка. - Добрый вечер.
Прошу прощения. Я не заметила, что мы не одни.
Невозможно было не ответить на эту очаровательную улыбку.
- Леди Си, я полагаю?
- Если угодно. Сиани Фарадэй.
Она подошла и протянула Дэмьену руку, которую он с удовольствием пожал.
Темные волосы и нежная смуглая кожа замечательно оттеняли большие
выразительные глаза и губы, для которых самой естественной была широкая
приятная улыбка. От уголков глаз веером расходились тонкие линии морщинок,
выдававшие прожитые годы, но мягкость кожи и стройность фигуры говорили
совсем о другом. Невозможно было определить ни ее истинный возраст, ни
происхождение - она могла принадлежать к любому народу. Как бы то ни было,
Дэмьен почувствовал, что эта женщина очень привлекает его.
"Будь честным, Дэмьен. Тебя всегда привлекало все волшебное, и вот
перед тобой настоящий посвященный - так какая разница, как она выглядит?"
- Очень приятно, - галантно произнес он. - Дэмьен Килканнон Райс,
прибывший из Ганджи-на-Утесах, к вашим услугам.
Она игриво прищурила глаза, как бы намекая, что ей известно, сколько
громких титулов он не счел нужным упомянуть. Должно быть, леди Си
сотворила над Дэмьеном заклятие Познания, едва увидев его. И то, что он
даже не заметил, как это было сделано, много говорило об уровне ее
мастерства.
"Это стоит обдумать. Как маг она не просто сильнее большинства, она
погружена в магию как никто другой".
Еще Дэмьен вспомнил, где он находится, и подумал о том, каково с такой
чуткостью жить в тени Великой Тьмы?
- Вы и есть Магистр Знаний?
Она кивнула:
- Да, это я.
- Это значит, что вы... архивариус?
- Это значит, что я отыскиваю, собираю, Познаю и распространяю самые
разные сведения. Как говорили наши предки когда-то, до Великого
Жертвоприношения, занимаюсь "организационной работой". За умеренное
вознаграждение конечно же.
- Естественно.
... ... ... Продолжение "1. Восход черного солнца" Вы можете прочитать здесь Читать целиком |