Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Сименон, Жорж - Сименон - Бедняков не убивают...

Детективы >> Переводные детективы >> Авторы >> Сименон, Жорж
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Жорж Сименон. Бедняков не убивают...

---------------------------------------------------------------

Перевод с французского П. Глазовой

Этот файл с книжной полки Несененко Алексея

http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/

---------------------------------------------------------------

I. Убийство человека в нижнем белье


     "Бедняков не убивают..."

     На протяжении двух часов эта дурацкая фраза приходила Мегрэ на память раз десять или двадцать, она преследовала его, словно назойливый припев случайно услышанной песенки, она вертелась и вертелась у него в голове - и невозможно было от нее отделаться, он даже несколько раз произнес ее вслух. Потом у нее появился вариант:

     "Людей в нижнем белье не убивают..."

     Августовский, по-отпускному пустоватый Париж изнывал от зноя. Жарко было уже в девять утра. В обезлюдевшей префектуре царила тишина. Все окна, обращенные к набережным, были распахнуты настежь. Войдя к себе в кабинет, Мегрэ первым долгом скинул пиджак. В эту минуту и раздался звонок от судьи Комельо.

     - Загляните-ка, пожалуйста, на улицу Де-Дам. Этой ночью там произошло убийство. Комиссар полицейского участка рассказал мне какую-то длинную, путаную историю. Он сейчас на месте происшествия. Из прокуратуры туда раньше одиннадцати никто прибыть не сможет.

     Уж это всегда так: только ты собрался провести спокойный денек в тишине, в прохладе - бац! - сваливается на тебя какая-то дрянь, и все к черту!..

     - Идем, Люка?

     Конечно, легковушку оперативной группы успели куда-то услать, и надо было добираться на метро, где пахло хлорной известью и где Мегрэ вдобавок пришлось загасить трубку.

     ...Нижний конец улицы Де-Дам у выхода на улицу Батиньоль. Солнце печет. Сутолока. Пестрота. На тележках вдоль тротуаров - горы овощей, фруктов, рыбы. Перед тележкой плотной стеной - хозяйки, осаждающие всю эту снедь. Разумеется, у дома, где произошло убийство, толпится народ, мальчишки, пользуясь случаем, носятся взад-вперед, визжат, орут.

     Обыкновенный семиэтажный дом. Для съемщиков с более чем скромным достатком. В нижнем этаже - прачечная и лавка угольщика. У подъезда стоит полицейский.

     - Комиссар ожидает вас наверху, мосье Мегрэ... Это на четвертом. Проходите, господа, проходите!.. Ну что тут смотреть... На дороге-то хоть не стоите, посторонитесь!

     Какое преступление могло совершиться здесь, в этом доме, где живут маленькие, незаметные люди - народ, как правило, честный? Какая-нибудь драма любви и ревности? Но фон даже для этого неподходящий.

     Четвертый этаж. Широко распахнутая дверь, за ней кухня. Там шумная ребячья возня. Их трое или четверо - подростки лет по двенадцати-шестнадцати. И женский голос из другой комнаты:

     - Жерар, оставь сестру в покое, слышишь!..

     Голос визгливый и в то же время усталый, такой иногда бывает у женщин, потративших всю жизнь на мелочную борьбу с повседневными невзгодами.

     Входная дверь отворилась, и Мегрэ увидел жену убитого. Это она кричала сейчас на Жерара. Рядом с ней стоял участковый полицейский комиссар. Мегрэ пожал ему руку.

     Женщина взглянула на Мегрэ и вздохнула, точно говоря: "Еще один!"

     - Это комиссар Мегрэ, - объяснил участковый, - он будет вести следствие.

     - Значит, рассказывать все сначала?

     Комната, которая одновременно служит и гостиной и столовой, в одном углу - радиоприемник, в другом - швейная машина. В открытое окно врывается уличный шум, дверь на кухню тоже открыта, и оттуда несутся крики и визг детей. Но вот женщина прикрыла дверь, и голоса смолкли, точно внезапно выключенное радио.

     - Такое могло случиться только со мной, - проговорила она со вздохом. - Садитесь, мосье. Может быть, выпьете чего-нибудь? Я подам. Прямо не знаю...

     - Расскажите мне, но только ясно и просто, как это произошло.

     - Так ведь я ничего не видела, что же я буду рассказывать?.. Мне все кажется, будто и не было ничего. Вернулся он домой, как всегда, в половине седьмого. Он никогда не опаздывал. Мне даже приходится всякий раз давать ребятам шлепка, потому что он любил садиться за стол сразу, лишь только придет...

     Она говорила о своем муже, чей портрет - увеличенная фотография, где они сняты вместе, - висел на стене. И не потому, что трагически погиб ее муж, эта женщина выглядела такой подавленной и несчастной. С портрета она тоже смотрела пришибленно и покорно, будто на ее плечи были взвалены все тяготы мира.

     Что касается мужа, то фотография запечатлела усы, крахмальный стоячий воротничок и лицо, выражавшее самую безоблачную невозмутимость, в этом человеке все было так заурядно, так ординарно, что, встретив его даже в сотый раз, вы бы не обратили на него внимания.

     - Он вернулся в половине седьмого, снял пиджак и повесил его в шкаф со своими вещами он всегда обращался аккуратно, это надо правду сказать... В восемь пришла Франсина - она работает, я еще оставила ей обед на столе...

     Вероятно, она уже рассказывала все это полицейскому комиссару, но чувствовалось, что, если бы от нее потребовали, она могла бы повторять свой рассказ снова и снова, все тем же плаксивым голосом, и взгляд у нее был бы при этом все такой же тревожный, как будто она боялась что-нибудь забыть.

     Ей было лет сорок пять, и в молодости она, вероятно, была хорошенькой, но с тех пор прошли долгие годы, а ее каждый день с утра до вечера одолевали домашние заботы...

     - Морис уселся на свое любимое место, у окна... как раз там, где теперь сидите вы. Это его кресло... Он читал книгу, но иногда вставал, чтобы отрегулировать радио...

     В этот вечерний час в домах на улице Де-Дам нашлось бы, наверное, не меньше сотни мужчин, занятых тем же самым, - мужчин, которые, отработав целый день в конторе или в магазине, отдыхали теперь у раскрытого окна за чтением книги или вечерней газеты.

     - Надо вам сказать, что он по вечерам никогда не гулял. То есть один, без нас. Раз в неделю мы ходили в кино, все вместе. ...А в воскресенье...

     По временам она теряла нить рассказа, прислушиваясь к тому, что делается на кухне, тревожась, не дерутся ли дети, не подгорело ли что-нибудь на плите...

     - Так о чем это я?.. Ах, да... Франсина - ей уже семнадцать Франсина вышла погулять и вернулась в половине одиннадцатого. Остальные спали... Я готовила обед на сегодня, заранее, потому что утром мне надо было ехать к портнихе... Господи! Я и забыла предупредить се, что не приеду... А она меня ждет...

     Это для нее тоже было трагедией.

     - Мы легли... Вернее сказать, мы вошли в спальню, и я легла в кровать... Морис раздевался всегда медленнее, чем я. Окно было открыто... Жалюзи мы тоже не опускали, из-за духоты... В доме напротив никто на нас не смотрел... Там отель... Люди приходят и сразу ложатся спать... Их редко увидишь у окна...

     Мегрэ сидел так неподвижно, вид у него был такой осоловелый, что Люка показалось, будто начальник сейчас уснет. Однако из губ Мегрэ, плотно зажавших мундштук трубки, вырывался время от времени легкий дымок.

     - Мне и рассказывать-то нечего... Нет, такое могло случиться только со мной... Мы с ним разговаривали... О чем именно, я не помню, но пока он снимал брюки и складывал их, он все время говорил... Он остался в нижнем белье... Потом снял носки и стал чесать себе подошвы, они всегда у него болели... Я услышала с улицы такой звук... знаете, такой... ну, когда у машины мотор стреляет... нет, не такой даже, а вот какой:

     ф-р-р-ф-р-р... Вот-вот, именно: ф-р-р-ф-р-р... Вроде водопроводного крана, когда в нем воздух соберется... Тут я подумала, что это вдруг Морис на полуслове замолк?.. Видите ли, я уже начала дремать, потому что за лень сильно устала... Ну так вот, замолчал он, а потом говорит тихонько и странным таким голосом: "Сволочь!". Я очень удивилась, потому что он почти никогда не ругался... Он был не такой... Я его спрашиваю:

     "Что это ты?" Тут я открыла глаза - я ведь все время лежала с закрытыми глазами - и вижу, он валится на пол. Я закричала: "Морис!"

     Понимаете, человек ни разу в жизни не падал в обморок... Он хоть и не был здоровяком, но болеть никогда не болел...

     Я встала... зову его, говорю... А он лежит на коврике ничком и не шевелится... Я хотела его поднять, смотрю: у него на рубашке - кровь...

     Я позвала Франсину, это наша старшая. И как вы думаете, что она мне сказала, когда увидела отца? "Мама, - говорит, - что ты наделала!" - и кинулась вниз, звонить... Ей пришлось разбудить угольщика...

     - А где Франсина? - спросил Мегрэ.

     - У себя в комнате... Она одевается... Ночью нам было не до того, нот мы и остались неодетые... Уж вы извините, что у меня такой вид... Сначала приходил доктор, потом полицейские, потом господин комиссар...

     - Не могли бы вы нас оставить одних?

     Она поняла не сразу, переспросила:

     - Оставить одних?

     Она ушла на кухню, и слышно было, как она бранит детей - все тем же нудным, монотонным голосом.

     - Еще четверть часа, и я сошел бы с ума, - со вздохом проговорил Мегрэ, подходя к окошку глотнуть свежего воздуха.

     Трудно объяснить почему, но только во всем существе этой женщины, возможно совсем не плохой, было что-то удручающе унылое, что-то такое, отчего меркнул, становился угрюмым и серым даже солнечный свет, лившийся в окно. Сама жизнь делалась в ее присутствии такой тусклой, такой никчемной и монотонной, что невольно хотелось спросить себя, неужели улица со всем своим движением, солнцем, красками, звуками и запахами была еще здесь, рядом, как говорится - только руку протянуть.

     - Бедняга!..

     Не потому, что он умер, но потому, что жил!

     - Кстати, как его звали?

     - Трамбле... Морис Трамбле... Сорок восемь лет... Жена сказала, что он служил кассиром в какой-то торговой фирме на улице Сантье... Вот... Я записал: "Куврэр и Бельшас, басонная торговля..."

     И ко всему еще басонная торговля - шнуры, позумент и прочее для гробов и катафалков!

     - Знаете-ли, - рассказывал полицейский комиссар, - сначала я подумал, что это она его убила... Не разобрался спросонок, меня ведь с постели подняли, я только- только уснул... А тут такое творилось... Дети говорят все разом, она на них кричит, чтобы замолчали, повторяет мне по двадцать раз одно и то же - примерно то самое, что и вам рассказывала, - я и решил, что она либо придурковатая, либо и вовсе сумасшедшая. А тут еще мой бригадир вздумал ее допрашивать, "на пушку" взять хотел. Он ей: "Я вас не об этом спрашиваю, я вас спрашиваю, почему вы его убили?" А она ему: "Почему?.. Да чем же это было мне его убивать?"

     На лестнице соседи собрались... Здешний врач скоро принесет мне свое заключение. Он меня надоумил: утверждает, что выстрел был произведен на расстоянии и что стреляли, несомненно, из какого-то окна напротив... Я и послал своих ребят в отель "Эксельсиор".

     Коротенький припев все вертится и вертится в голове у Мегрэ:

     "Бедняков не убивают..."

     Тем более бедняков, которые сидят в нижнем белье на краю супружеской кровати и скребут свои натруженные подошвы!

     - И вы что-нибудь обнаружили там, в доме напротив?

     Мегрэ внимательно осматривал окна отеля "Эксельсиор", впрочем, вернее было бы назвать его не отелем, а меблированными комнатами. Черная под мрамор табличка оповещала: "Номера на месяц, на неделю и на сутки. Горячая и холодная вода".

     Бедность была и здесь. Но точно так же, как в доме, где жили Трамбле, как и в их квартире, это была не та бедность, которая может служить подходящим фоном для драмы. Бедность была здесь благопристойная, прилично и чистенько причесанная под скромный достаток.

     - Я начал осмотр с четвертого этажа, все постояльцы уже лежали в постелях. Пришлось моим ребятам их побеспокоить. Представляете, какой поднялся шум. Хозяин разбушевался, грозил, что будет жаловаться. Тут мне пришла мысль заглянуть на пятый. И там, как раз напротив нашего с вами заветного, так сказать, окошечка, я обнаружил комнату, в которой никого не было, хотя она вот уже целую неделю числится за неким Жозефом Дамбуа. Я допросил швейцара, дежурившего ночью, и он вспомнил, что незадолго до полуночи выпустил из отеля какого-то человека, но кто это был, он не знает...

     Мегрэ наконец решился открыть дверь в спальню, где у изножия кровати, головой на коврике, ногами на голом полу все еще лежало тело убитого.

     - Пуля, видимо, попала в сердце, и смерть наступила почти мгновенно... Я полагаю, лучше будет дождаться нашего судебного врача: надо, чтобы пулю извлек он. С минуты на минуту он должен прибыть вместе с господами из прокуратуры...

     - В одиннадцать часов... - рассеянно проговорил Мегрэ. Было четверть одиннадцатого. На улице, как и прежде, торговались у тележек хозяйки, в знойном воздухе стоял нежный аромат фруктов и зелени...

     "Бедняков..."

     - Карманы вы у него обыскали?

     Обыскал, ясно и так - на столе беспорядочной грудой лежала мужская одежда, между тем как, по словам жены, Трамбле аккуратно сложил на ночь все свои вещи.

     - Здесь все... Кошелек... Сигареты... Зажигалка... Ключи... Бумажник - в нем сотня франков и фотографии детей...

     - Что соседи?

     - Мои ребята опросили всех в доме... Трамбле живут в этой квартире двадцать шесть лет... Когда появились дети, они заняли еще две комнаты... Собственно, о них и сказать нечего... Обыкновенная, размеренная жизнь... Никаких особенных событий... Каждый год, в отпуск, ездят на две недели в Канталь, к Трамбле на родину... У них никто не бывает, если не считать редких визитов сестры мадам Трамбле. Обе женщины - урожденные Лапуант и тоже родом из Канталя... Трамбле выходил из дому каждый день в одно и то же время. На работу ездил в метро, со станции Вильер... В половине первого возвращался, через час уезжал обратно и приезжал вечером, в половине седьмого...

     - Чушь какая-то! - проговорил Мегрэ. Восклицание вырвалось у него почти безотчетно. Действительно чушь. Преступление, в котором не было никакого видимого смысла.

     Ничего не украли... Даже не пытались украсть... И все же это не было случайное убийство. Отнюдь. Его тщательно подготовили: пришлось снять комнату в отеле напротив, раздобыть пистолет, возможно, даже пневматическое ружье...

     Тут действовал кто-то не случайный. И не ради какого-то там бедняги идут на такое дело... Да, но ведь Трамбле был именно из тех бедняг, о которых говорят: какой-то там...

     - Вы не подождете людей из прокуратуры?

     - Я непременно вернусь до того, как они уедут. Останьтесь, пожалуйста, чтобы ознакомить их с делом...

     За стеной снова шумно завозились, догадаться было нетрудно: мадам Трамбле, урожденная Лапуант, воевала со своими детьми.

     - Кстати, сколько их у нее?

     - Пятеро... Три сына и две дочки... Один сынишка этой зимой заболел плевритом, и сейчас он в деревне у родителей Трамбле... Ему скоро четырнадцать...

     - Идем, Люка?

     Мегрэ сейчас отнюдь не улыбалась перспектива увидеть снова мадам Трамбле и услышать унылое: "Такое могло случиться только со мной".

     Он тяжело спустился по лестнице мимо открывавшихся одна за другой дверей, позади которых слышался быстрый шепот. Он хотел зайти к угольщику выпить вина, но в лавчонке было полно любопытных, ожидавших прибытия чиновников прокуратуры, и Мегрэ предпочел дойти до улицы Батиньоль, где о ночной драме ничего не знали.

     - Что ты будешь пить?

     - Займись-ка этим типом из отеля "Эксельсиор"... Ты, разумеется, найдешь там не очень-то много, потому что обделать такое дельце, как он его обделал, это... Эй, такси!..

     Тем хуже для бухгалтерии. Было слишком жарко, чтобы париться в метро или стоять на углу в ожидании автобуса

     - Встретимся на улице Де-Дам... А нет, так после обеда на набережной...

     Бедняков не убивают, черт побери! А если уж убивают, так не по одиночке, а целыми партиями, устраивают войну или мятеж. Если же бедняку случается кончить жизнь самоубийством, то вряд ли он станет добывать для этого пневматическое ружье и уж конечно не застрелится в ту минуту, когда сидит на постели и чешет пятки.

     Будь Трамбле не уроженцем какого-то там Канталя, носи он звучное иностранное имя, можно было бы еще заподозрить его в принадлежности к некой неведомой тайной организации его соотечественников...

     Да и не был он похож на тех, кого убивают. Лицо не такое, вот в чем загвоздка! Это-то и озадачивало. А вся обстановка? Эта квартира, жена, пятеро детей, муж в нижнем белье, "ф-р-р-ф-р-р", с каким пролетела пуля...

     Верх такси был откинут, и Мегрэ курил свою трубку, время от времени пожимая плечами. В какое-то мгновение мысли его обратились к мадам Мегрэ. "Бедняжка!" - скажет она и при этом непременно вздохнет. Когда умирает мужчина, женщина всегда сочувствует женщине.

     - Нет, номера я не знаю... Да, улица Сантье.. "Куврэр и Бельшас"... Наверно, что-нибудь солидное. Этакий почтенный торговый дом, рождения тысяча восемьсот какого-нибудь года...

     Он не понимал, и это злило его. Злило потому, что он не терпел непонятного... Улица Сантье была забита людьми и машинами. Притормозив, шофер заговорил с прохожим, чтобы узнать об адресе, и в эту минуту Мегрэ увидел на фасаде одного из домов выведенные красивыми золотыми буквами слова: "Куврэр и Бельшас".

     - Подождите меня. Я недолго.

     Собственно, он не знал, надолго ли, но жара совсем разморила его. Да и как было не разморить, когда почти все его товарищи по работе и даже все инспектора были в отпуске и когда сегодня с утра он рассчитывал поблаженствовать на досуге у себя в кабинете!

     Второй этаж. Анфилада темных комнат, чем-то напоминающих ризницу.

     - Могу я видеть мосье Куврэра?

     - По личному делу?

     - По сугубо личному.

     - Весьма сожалею. Мосье Куврэр умер пять лет назад.

     - А мосье Бельшас?

     - Мосье Бельшас уехал в Нормандию. Если угодно, вы можете поговорить с мосье Мовром.

     - Кто это?

     - Доверенное лицо фирмы Он сейчас в банке, но скоро вернется...

     - Скажите, а мосье Трамбле здесь?

     Недоумение:

     - Простите, как вы сказали?

     - Мосье Трамбле... Морис Трамбле...

     - Я такого не знаю

     - Ваш кассир...

     - Нашего кассира зовут Мажин, Гастон Мажин...

     "Вот так история с географией!? - подумал Мегрэ. Положительно, его так и преследовали сегодня трафаретные фразы.

     - Вы будете ожидать мосье Мовра?

     - Да, придется.

     Сидеть и нюхать приторный запах галантереи и картонных коробок. К счастью, это продолжалось не слишком долго. Мосье Мовр оказался шестидесятилетним господином, одетым с головы до ног во все черное.

     - Вы хотели поговорить со мной?

     - Мегрэ, комиссар сыскной полиции...

     Если слова эти имели целью произвести впечатление, то Мегрэ ошибся.

     - Чему я обязан честью...

     - Если не ошибаюсь, у вас работает кассиром некий Трамбле?

     - Работал... Довольно давно... Погодите... Это было в тот год, когда мы модернизировали наше отделение в Камбре. Да... Семь лет назад... Даже немного больше, потому что он ушел от нас в середине весны... - Мосье Мовр поправил пенсне: - Словом, мосье Трамбле не служит у нас уже семь лет.

     - С тех пор вы его больше не видели?

     - Лично я - нет.

     - Вы были им довольны как служащим?

     - Безусловно... Я знал его очень хорошо, потому что он поступил сюда всего лишь на несколько лет позже меня... Это был человек в высшей степени добросовестный и пунктуальный... Ушел он от нас, насколько мне помнится, по какой-то очень уважительной причине, с соблюдением всех формальностей... Ну да, по семейным обстоятельствам. Он написал в заявлении, что собирается обосноваться у себя на родине: в Оверни, кажется, или в Кантале, сейчас уже не помню...

     - Касса у него всегда была в порядке?

     Мосье Мовр даже слегка подался назад, точно ему нанесли личное оскорбление.

     - Простите, у нас таких вещей не бывает.

     - А вам никогда не приходилось слышать, будто у мосье Трамбле есть любовница или что он предается какому-нибудь пороку?

     - Нет, мосье. Никогда. И я убежден, что с ним этого не могло быть.

     Коротко и ясно. И если Мегрэ не желает понимать, что он заходит слишком далеко даже для комиссара сыскной полиции... Однако Мегрэ не сдавался:

     - Странно... Дело в том, что в течение семи лет, до вчерашнего дня включительно, мосье Трамбле каждое утро уходил из дому и отправлялся на работу к вам в контору и каждый месяц приносил жене жалованье.

     - Прошу прощения, но этого не может быть. Ему недвусмысленно указывали на дверь.

     - Значит, это был образцовый служащий?

     - Отличный служащий.

     - И в его поведении не было ничего...

     - Нет, мосье, ничего. Прошу извинить, но меня ожидают два оптовых покупателя из провинции, и...

     Уф! Ну и духотища! Почти как в комнатках на улице Де-Дам. Приятно было очутиться снова на воздухе, снова увидеть свое такси, шофера, уже успевшего выпить в соседнем бистро стаканчик минеральной воды и теперь вытиравшего усы.

     - Куда прикажете, мосье Мегрэ? - Все шоферы знали его, и это как-никак тоже было приятно.

     - На улицу Де-Дам, старина...

     Так-так, значит, семь лет подряд этот самый Морис Трамбле уходил в положенное время из дому и отправлялся к себе на работу, и семь лет подряд...

     - Остановишься где-нибудь по дороге, я заскочу выпить у стойки...

     Перед встречей с мадам Трамбле и господами из прокуратуры, которые, должно быть, уже толкутся в квартирке на улице Де-Дам.

     "Бедняков..."

     Только таким ли уж он был бедняком, вот в чем вопрос.
II. Убийца с больной печенью и любитель канареек


     Что с тобой, Мегрэ? Ты не спишь?

     Было, наверно, около трех часов ночи, а Мегрэ все еще продолжал ворочаться с боку на бок в своей постели, весь в испарине, хотя открыты были оба окна спальни, выходивших на бульвар Ришар Ленуар. Несколько раз он уже начинал засыпать, но едва только дыхание жены рядом с ним становилось глубоким и ровным, как он снова, против собственной воли, принимался думать опять и опять об этом Трамбле, о своем бедняке, как он теперь про себя называл его.

     Тут что-то было не так, ускользало, как в несообразном сне. И Мегрэ опять возвращался к исходному пункту. Половина девятого утра. В квартирке на улице Де- Дам Морис Трамбле кончает одеваться. Тут же рядом унылая мадам Трамбле - теперь Мегрэ уже знал, что ее зовут Жюльеттой, то есть самым неподходящим для нее именем, - итак, тут же рядом унылая Жюльетта в бигуди, со взглядом великомученицы, пытается утихомирить расшумевшихся детей, но в результате гвалт становится еще громче.

     "Он не выносил шума, господин комиссар..."

     Почему именно эта деталь поразила Мегрэ сильней всего остального, что он там услышал? Почему в полусонном забытьи память его возвращалась к ней снова и снова? Не выносить шума - и жить на улице Де-Дам, многолюдной, бойкой и тесной, да еще с пятью детьми, которые только и делают, что задирают друг друга, и с этой Жюльеттой, которая не знает, как их унять...

     "Он одевается... Хорошо, дальше... Бреется - через день, по словам Жюльетты. Выпивает чашку кофе с молоком и съедает два рогалика... Выходит на улицу, идет к бульвару Батиньоль и на станции Вильер садится в метро..."

     Всю вторую половину дня после посещения фирмы "Куврэр и Бельшас" Мегрэ просидел у себя в кабинете, занимаясь текущими делами. В это время вечерние газеты по просьбе полиции уже печатали на первых полосах портреты Мориса Трамбле.

     А бригадир Люка тем временем отправился в отель "Эксельсиор", захватив с собой фотографии всех рецидивистов и уголовников, чья внешность хоть сколько-нибудь подходила под описание примет мнимого Жозефа Дамбуа, точнее говоря - убийцы.

     Рассматривая фотографии, хозяин отеля, выходец из Оверни, отрицательно качал головой:

     - Я, правда, мало видел его, но, по-моему, он не из таких.

     Бригадиру пришлось проявить немало терпения, прежде чем он наконец выяснил: хозяин хотел сказать, что постоялец с пневматическим ружьем отнюдь не был похож на преступника, внешность у него была самая безобидная.

     - Когда он пришел и спросил номер на неделю, я подумал, что эго какой-нибудь ночной сторож...

     Человек неприметной внешности. Средних лет. Да и мало кто его видел, потому что он возвращался к себе только на ночь, а утром уходил.

     - Были у него с собой какие-нибудь вещи?

     - Маленький чемоданчик, знаете, как у футболистов. И еще усы. По словам хозяина - рыжие. По словам ночного швейцара - седоватые. Правда, он видел их при другом освещении.

     - Одет он был плохо. Нет, не то чтобы грязно, но весь он был какой-то потертый. Я с него потребовал плату за всю неделю вперед. Бумажник у него тоже был потрепанный, а денег и вовсе мало...

     Показания горничной пятого этажа:

     - Я его ни разу не видела, потому что убирала его номер поздно утром, после 42- го и 43-го, но, уж можете мне поверить, издали видать было, что живет холостяк...

     Люка перетряхнул в этом номере каждую вещь, тщательно, метр за метром, обследовал всю комнату. На подушке он обнаружил три волоска: два с головы и один из усов. Нашел на эмалированном туалете почти пустой флакончик из-под одеколона, а на камине - старую расческу, в которой не хватало половины зубьев.

     Вот и все. Небогатый улов. И тем не менее в лаборатории сумели кое-что выяснить. По мнению экспертов, в течение нескольких часов исследовавших расческу и волосы, преступнику было от сорока шести до сорока восьми лет. Он был рыжеволос, но уже начинал седеть и лысеть. Имел флегматический характер и страдал болезнью печени.

     Однако не об этом думал Мегрэ, ворочаясь в своей постели.

     "Он одевается, завтракает, берет шляпу и выходит на улицу... Он идет к метро на бульваре Батиньоль..."

     Но, разумеется, вовсе не для того, чтобы ехать на улицу Сантье, в контору фирмы "Куврэр и Бельшас", где уже семь лет ни одна живая душа его не видела, а куда-то совсем в другое место...

     Почему Мегрэ полагал, что в то время, когда Трамбле еще служил у "Куврэра и Бельшаса", ему удобно было ездить в метро? Очень просто. Линия Порт-де-Шампре - Пре-Сен-Жерве прямая, без пересадок. Трамбле выходил непосредственно на улице Сантье.

     И тут Мегрэ вдруг вспомнил, что дочка Трамбле, Франсина, которую он видел сегодня мельком и не успел как следует разглядеть, уже около года работает в магазине стандартных цен на улице Реомюр. Улица Реомюр идет под прямым углом к улице Сантье. Это на той же линии метро.

     - Ты не спишь? - спросила мадам Мегрэ.

     - Мне нужно выяснить одну вещь, - ответил он, - может быть, ты знаешь... Очевидно, все магазины стандартных цен принадлежат одному и тому же тресту и работают по единому расписанию. Ты ведь как-то ходила в такой магазин на авеню Республики...

     - Что же тебя интересует?

     - В котором часу они открываются?

     - В девять...

     - Ты это точно знаешь?

     Ответ доставил ему, по-видимому, такое удовольствие, что, прежде чем наконец уснуть, он замурлыкал себе под нос какую-то песенку.

     - А мать ничего не сказала?

     Было четверть десятого утра, и Мегрэ сидел у себя в кабинете, слушая только что вернувшегося Люка, еще не успевшего снять соломенной шляпы.

     - Я объяснил ей, что вам нужны какие-то дополнительные сведения, но что вы не хотите докучать ей в такую тяжелую минуту и поэтому сочли более уместным побеспокоить дочь.

     - А что дочка?

     - Мы приехали на автобусе, как вы велели. Мне кажется, она немножко нервничает. Все пыталась узнать, зачем вы ее вызываете.

     - Скажи, пусть войдет.

     - Там с вами хочет поговорить еще какой-то пожилой господин.

     - После... Вели подождать... А кто он?

     - Какой-то торговец с Луврской набережной... Он хочет вам что-то сообщить, и притом непременно лично...

     Парило так же, как и накануне. Над Сеной серебрилось лучистое марево, окутывая легкой дымкой вереницы плывущих судов.

     Франсина вошла, одетая в строгий темно-синий костюм и белую полотняную блузку. Очень миловидная, очень молоденькая девушка. Белокурые локоны, красиво оттененные кокетливой красной шляпкой, высокая, четко обрисованная грудь. Со вчерашнего дня у Франсины, должно быть, еще не было времени купить себе траурное платье.

     - Садитесь, мадемуазель... Если вам жарко, я охотно разрешаю вам снять жакет...

     Над верхней губкой у нее выступили бисеринки пота.

     - Вчера ваша матушка сказала мне, что вы работаете продавщицей в магазине стандартных цен на улице Реомюр... Если не ошибаюсь, это тот магазин, что у Севастопольского бульвара, налево, не так ли?

     - Да, мосье...

     Губы у нее задрожали, и Мегрэ показалось, что она хочет ему что-то сказать, но не может решиться.

     - Магазин открывается в девять часов утра, не правда ли? И он расположен неподалеку от улицы Сантье, куда ваш отец - как это считалось - ездил каждое утро на работу. Вы, наверно, нередко проделывали этот путь вместе...

     - Всего несколько раз...

     - Вы уверены в этом?

     - Иногда случалось, конечно...

     - И вы расставались с отцом у места его службы?

     - Да, неподалеку... На углу...

     - Так что у вас никогда не возникало никаких подозрений?

    

... ... ...
Продолжение "Бедняков не убивают..." Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Бедняков не убивают...
показать все


Анекдот 
Долгожданная новогодняя новость от операторов сотовой связи!
Наконец-то объединяются Би-Лайн и МТС!
Новым логотипом будет пчела с большими красными яйцами

показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100