Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Рыбаков, Анатолий - Рыбаков - Кортик

Проза и поэзия >> Русская современная проза >> См. также >> Рыбаков, Анатолий
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Анатолий Рыбаков. Кортик

-----------------------------------------------------------------------

Первая повесть трилогии "Кортик" - "Бронзовая птица" - "Выстрел".

Киев, "Радянська школа", 1989.

OCR & spellcheck by HarryFan, 30 October 2000

-----------------------------------------------------------------------

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РЕВСК
1. ИСПОРЧЕННАЯ КАМЕРА


    Миша тихонько встал с дивана, оделся и выскользнул на крыльцо.

    Улица, широкая и пустая, дремала, пригретая ранним утренним солнцем. Перекликались петухи. Изредка из дома доносились кашель, сонное бормотание - первые звуки пробуждения в прохладной тишине покоя.

    Миша жмурил глаза. Его тянуло обратно в теплую постель, но мысль о рогатке заставила его встряхнуться. Осторожно ступая по скрипучим половицам коридора, он пробрался в чулан.

    Тусклый свет падал из крошечного оконца под потолком на прислоненный к стене велосипед - старую сборную машину на спущенных шинах, с ржавыми спицами и порванной цепью. Миша снял висевшую над велосипедом рваную, в разноцветных заплатах камеру, перочинным ножом вырезал из нее две узкие полоски и повесил обратно так, чтобы вырез был незаметен.

    Он осторожно открыл дверь, собираясь выбраться из чулана, как вдруг увидел в коридоре Полевого, босого, в тельняшке, с взлохмаченными волосами. Миша прикрыл дверь и, оставив маленькую щелку, притаился.

    Полевой спустился во двор, подошел к заброшенной собачьей будке, внимательно осмотрелся.

    "Чего ему не спится? - думал Миша. - И осматривается как-то странно..."

    Полевого все называли "товарищ комиссар". Высокий, могучий человек, в прошлом матрос, он до сих пор ходил в широких черных брюках и куртке, пропахшей табачным дымом. Из-под куртки на ремешке болтался наган. Все ревские мальчишки завидовали Мише - он жил в одном доме с Полевым.

    "Чего это он? - удивлялся Миша. - Так я из чулана не выберусь! Бабушка вот-вот поднимется".

    Полевой сел на лежавшее возле будки бревно, еще раз осмотрел двор. Его взгляд скользнул по щелочке, в которую подглядывал Миша, по окнам дома.

    Потом он засунул руку под будку, долго шарил там, видимо нащупывая что-то, затем выпрямился, встал и пошел обратно в дом. Скрипнула дверь его комнаты, затрещала под грузным телом кровать, и все стихло.

    Мише не терпелось смастерить рогатку, но... что искал Полевой под будкой? Миша крадучись подошел к вей и остановился в раздумье.

    Посмотреть, что ли? А вдруг кто-нибудь заметит? Он сел на бревно и оглянулся на окна дома. "Нет, нехорошо? Нельзя быть таким любопытным! - подумал Миша и засунул руку под будку. - Ничего здесь не может быть". Ему просто показалось, будто Полевой что-то искал... Рука его шарила под будкой. Конечно, ничего? Только земля и скользкое дерево... Мишины пальцы попали ж расщелину. Если здесь и спрятано что-нибудь, то он даже не посмотрит, только убедится, есть тут что или нет. Он нащупал в расщелине что-то мягкое, вроде тряпки. Вытащит"? Миша еще раз оглянулся да дом, потянул тряпку и, разгребая землю, вытащил из-под будки сверток.

    Он стряхнул с него землю и развернул. На солнце блеснул стальной клинок кинжала. Кортик? Такие кортики носят морские офицеры. Он был без ножен, с тремя острыми гранями. Вокруг побуревшей костяной рукоятки извивалась бронзовым телом змейка с открытой пастью и загнутым кверху язычком.

    Обыкновенный морской кортик. Почему же Полевой его прячет? Странно. Миша еще раз осмотрел кортик, завернул его в тряпку, засунул обратно под будку и вернулся на крыльцо.

    Со стуком падали деревянные брусья, запирающие ворота. Коровы медленно и важно, помахивая хвостами, присоединялись к проходившему по улице стаду. Стадо гнал пастушонок в длинном, до босых пят, рваном зипуне и барашковой шапке. Он покрикивал на коров и ловко хлопал бичом, который волочился за ним в пыли, как змея.

    Сидя на крыльце, Миша мастерил рогатку, но мысль о кортике не выходила у него из головы. Ничего в этом кортике нет, разве что бронзовая змейка... Почему Полевой его прячет?

    Рогатка готова. Эта будет получше Генкиной! Миша вложил в нее камешек и стрельнул по прыгавшим на дороге воробьям. Воробьи поднялись и уселись на заборе. Миша хотел еще раз выстрелить, но в доме раздались шаги, стук печной заслонки, плеск воды из ушата. Миша спрятал рогатку за пазуху и направился в кухню.

    Бабушка в своем засаленном капоте с оттопыренными от множества ключей карманами передвигала по скамейке большие корзины с вишнями. На озабоченном лице щурятся маленькие, подслеповатые глазки.

    Миша запустил руки в корзину.

    - Куда, куда? - закричала бабушка. - Грязными лапами.

    - Жалко уж! Я есть хочу, - проворчал Миша.

    - Умойся сперва.

    Миша подошел к умывальнику, чуть смочил ладони, прикоснулся к кончику носа, тронул полотенце и отправился в столовую.

    На своем обычном месте, во главе длинного обеденного стола, покрытого коричневой цветастой клеенкой, уже сидит дедушка - старенький, седенький, с редкой бородкой и рыжеватыми усами. Большим пальцем он закладывает в нос табак и чихает в желтый носовой платок. Его живые, в лучах добрых, смешливых морщинок глаза улыбаются, и от его сюртука исходит мягкий и приятный запах, только одному дедушке свойственный.

    На Столе еще ничего нет. В ожидании завтрака Миша поставил свою тарелку посреди нарисованной на клеенке розы и начал обводить ее вилкой, чтобы замкнуть розу в круг.

    На клеенке появляется глубокая царапина.

    Неся перед собой самовар, в столовую вошла бабушка. Миша прикрыл царапину локтями.

    - Где Семен? - спросил дед.

    - В чулан пошел, - ответила бабушка. - Велосипед вздумал чинить!

    Миша вздрогнул и, забыв про царапину, снял локти со стола. Велосипед чинить? Вот тик штука! Все лето дядя Сеня не притрагивался к велосипеду, а сегодня, как назло, принялся за него. Сейчас увидит камеру - и начнется канитель.

    Скучный человек дядя Сеня! Бабушка - та просто отругает, а дядя Сеня скривит губы и начинает читать нотации. В это время он смотрит в сторону, снимает и надевает пенсне, теребит золоченые пуговицы на своей студенческой тужурке. А он вовсе не студент! Его давным-давно исключили из университета за "беспорядки". Интересно, какой беспорядок мог наделать такой всегда аккуратный дядя Сеня? Лицо у него бледное, серьезное, с маленькими усиками под носом. За обедом он обычно читает книгу, скосив глаза, и не глядя, наугад подносит ко рту ложку.

    Миша опять вздрогнул: из чулана донеслось громыхание велосипеда.

    И когда в дверях показался дядя Сеня с порезанной камерой в руках, Миша вскочил и, опрокинув стул, опрометью бросился из дому.
2. ОГОРОДНЫЕ И АЛЕКСЕЕВСКИЕ


    Он промчался по двору, перемахнул через забор и очутился на соседней, Огородной улице. До ближайшего переулка, ведущего на свою, Алексеевскую улицу, не более ста шагов. Но мальчишки с Огородной, заклятые враги алексеевских, уже заметили Мишу и сбегались со всех сторон, вопя и улюлюкая, в восторге от предстоящей расправы с алексеевским, да еще с москвичом.

    Миша быстро вскарабкался обратно на забор и закричал:

    - Что, взяли? Эх вы, пугалы огородные!

    Это была самая обидная для огородных кличка.

    В Мишу полетел град камней. Он скатился с забора во двор, на лбу его набухала шишка, а камни продолжали лететь, падая возле самого дома, из которого вдруг вышла бабушка. Она близоруко сощурила глаза и, обернувшись к дому, кого-то позвала. Наверное, дядю Сеню...

    Миша прижался к забору:

    - Ребята, стой! Слушай, чего скажу!

    - Чего? - ответил кто-то за забором.

    - Чур, не бросаться! - Миша снова влез на забор, с опаской поглядел на ребячьи руки. - Что вы все на одного? Давайте по-честному - один на один.

    - Давай! - закричал Петька Петух, здоровенный парень лет пятнадцати.

    Он сбросил с себя рваную кацавейку и воинственно засучил рукава рубашки.

    - Уговор, - предупредил Миша, - двое дерутся, третий не мешай.

    - Ладно, ладно, слезал!

    На крыльце рядом с бабушкой уже стоял дядя Сеня.

    Миша спрыгнул с забора.

    Петух тут же подступил к нему.

    - Это что? - Миша ткнул пальцем в железную пряжку Петькиного пояса.

    По правилам во время драки никаких металлических предметов на одежде быть не должно. Петух снял ремень. Его широкие, видно отцовские, брюки чуть не упали. Он подхватил их рукой, кто-то подал ему веревку. Миша в это время расталкивал ребят: "Давай побольше места!.." - и вдруг, отпихнув одного из мальчиков, бросился бежать.

    Мальчишки с гиком и свистом кинулись за ним, а сзади всех, чуть не плача от огорчения, бежал Петух, придерживая рукой падающие штаны.

    Миша несся во всю прыть. Босые его пятки сверкали на солнце. Он слышал позади себя топот, сопение и крики преследователей. Вот поворот. Короткий переулок... И он влетел на свою улицу. Ему на выручку бежали алексеевские. Огородные, не принимая драки, вернулись к себе.

    - Ты откуда? - спросил рыжий Генка.

    Миша перевел дыхание, оглядел всех и небрежно произнес:

    - С Огородной. Дрался с Петухом по-честному, а как стала моя брать, они все на одного.

    - Ты - с Петухом? - недоверчиво спросил Генка.

    - А то кто?! Здоровый он парень, во какой фонарь мне подвесил! - Миша потрогал шишку на лбу.

    Все с уважением посмотрели на этот синий знак его доблести.

    - Я ему тоже всыпал... - продолжал Миша, - запомнит! И "рогатку отобрал. - Он вытащил из-за пазухи рогатку с длинными красными резинками. - Получше твоей.

    Потом он спрятал рогатку, презрительно посмотрел на девочек, формочками лепивших из песка куличики, и насмешливо спросил:

    - А ты что делаешь? В пряталки играешь, в салочки? "Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять..."

    - Вот еще! - Генка тряхнул рыжими вихрами. - Давай в ножички.

    - На пять горячих со смазкой.

    - Ладно.

    Они уселись на деревянный тротуар и начали по очереди втыкать в землю перочинный ножик: просто, с ладони, броском, через плечо, солдатиком...

    Миша первым закончил все фигуры. Генка протянул ему руку. Миша состроил зверскую физиономию и поднял кверху два послюнявленных пальца. Генке эти секунды кажутся часами, но Миша не ударил. Он опустил руку и сказал: "Смазка просохла", - и снова послюнявил пальцы. Это повторялось по нескольку раз, перед каждым ударом, пока Миша не влепил наконец Генке все пять горячих, и Генка, скрывая выступившие на глазах слезы, дул на посиневшую и ноющую руку.

    Солнце поднималось все выше. Тени укорачивались и прижимались к палисадникам. Улица лежала полумертвая, едва дыша от неподвижного зноя. Жарко. Надо искупаться.

    Мальчики отправились на Десну.

    Узкая, в затвердевших колеях дорога вилась полями, уходившими во все стороны зелено-желтыми квадратами. Квадраты спускались в ложбины, поднимались на пригорки, постепенно закруглялись, как бы двигаясь вдали по правильной кривой, неся на себе рощи, одинокие овины, задумчивые облака.

    Пшеница стояла высокая, неподвижная. Мальчики рвали колосья и жевали зерна, ожесточенно сплевывая пристающую к небу шелуху. В пшенице что-то шелестело. Испуганные птицы вылетали из-под ног.

    Вот и река. Приятели разделись, на песчаном берегу и бросились в воду, поднимая фонтаны брызг. Они плавали, ныряли, боролись, прыгали с шаткого деревянного моста, потом вылезли на берег и зарылись в горячий песок.

    - А в Москве есть река? - спросил Генка.

    - Есть. Москва-река. Я тебе уже тысячу раз говорил.

    - Так по городу и течет? Как же в ней купаются?

    - Очень просто: в трусиках. Без трусов тебя к Москве-реке за версту не подпустят. Специально конная милиция смотрит.

    Генка недоверчиво ухмыльнулся.

    - Чего ты ухмыляешься? - рассердился Миша. - Ты, кроме своего Ревска, не видал ничего, а ухмыляешься!

    Глядя на приближающийся к реке табун лошадей, он спросил:

    - Какая самая маленькая лошадь?

    - Жеребенок, - не задумываясь ответил Генка.

    - Вот и не знаешь! Самая маленькая лошадь - пони. Есть английские пони, они - с собаку. А японский пони - вовсе с кошку.

    - Врешь!

    - Я вру? Если бы ты хоть раз был к цирке, то не спорил бы. Ведь не был? Скажи: не был?.. Ну вот, а споришь!

    Генка помолчал, потом сказал:

    - Такая лошадь ни к чему: ее ни в кавалерию, никуда.

    - При чем тут кавалерия? Думаешь, только на лошадях воюют? Если хочешь знать, один матрос уложит трех кавалеристов.

    - Я про матросов ничего не говорю, - сказал Генка, - а без кавалерии никак нельзя. Вот банда Никитского - все на лошадях.

    - Подумаешь, "банда Никитского"!.. - Миша презрительно скривил губы. - Скоро Полевой поймает этого Никитского.

    - Не так-то просто, - возразил Генка, - его уже год все ловят, никак не поймают.

    - Поймают!

    - Тебе хорошо говорить, а он крушения устраивает. Отец уж боится поезда водить.

    - Ничего, поймают.

    Миша зевнул, зарылся глубже в песок и задремал. Генка тоже дремлет. Им лень спорить: жарко.

    Солнце обжигает степь, и, спасаясь от него, молчаливая степь лениво утягивается за горизонт.
3. ДЕЛА И МЕЧТЫ


    Генка умел домой обедать, а Мишка бродил по горластому украинскому базару.

    На возах зеленеют огурцы, краснеют помидоры, громоздятся решета с ягодами. Пронзительно визжат розовые поросята, хлопают белыми крыльями гуси. Флегматичные волы жуют свою бесконечную жвачку и пускают до земли длинные липкие слюни. Миша ходил по базару и вспоминал кислый московский хлеб и водянистое молоко, выменянное на картофельную шелуху. И он скучал по Москве, по ее трамваям и вечерним тусклым огням.

    Миша остановился перед инвалидом, катавшим по скамейке три шарика: красный, белый и черный. Инвалид накрывал один из них наперстком. Партнер, отгадавший, какого цвета шарик под наперстком, выигрывал. Но никто не мог отгадать, и инвалид говорил одураченным:

    - Ежели я всем буду проигрывать, то последнюю ногу проиграю. Понимать надо.

    Миша разглядывал шарики, как вдруг чья-то рука опустилась на его плечо. Он обернулся. Сзади стояла бабушка.

    - Ты где пропадал целый день? - строго спросила она, не выпуская Мишиного плеча из своих цепких пальцев.

    - Купался, - пробормотал Миша.

    - "Купался"! Хорошо, мы с тобой дома поговорим.

    Она взвалила на него корзину с покупками, и они пошли с базара.

    Бабушка шла молча. От нее пахло луком, чесноком, чем-то жареным, вареным, как пахнет на кухне.

    "Что они со мной сделают?" - думал Миша, шагая рядом с бабушкой. Конечно, положение его неважное. Против него - бабушка и дядя Сеня. За него - дедушка и Полевой. А если Полевого нет дома? Остается один дедушка. А вдруг дедушка спит? Значит, никого не остается. И тогда бабушка с дядей Сеней будут отчитывать его по очереди. Дядя Сеня отчитывает, бабушка отдыхает. Потом отчитывает бабушка, а отдыхает дядя Сеня.

    Чего только они не наговорят. Он-де невоспитанный, ничего путного из него не выйдет. Он позор семьи. Он несчастье матери, которую если не свел, то в ближайшие дни сведет в могилу. (А мама живет в Москве, и он ее уже не видел два месяца.) И удивительно, как это его земля носит... И все в таком роде...

    Придя домой, Миша внес корзину на кухню и пошел в столовую. Дедушка сидел у окна. Дядя Сеня лежал на диване и, дымя папиросой, рассуждал о политике. Они даже не взглянули на Мишу. Это нарочно! Мол, такой он ничтожный человек, что на него и смотреть не стоит. Специально, чтобы помучить. Ну и пожалуйста, тем лучше. Пока дядя Сеня соберется, там, глядишь, и Полевой придет. Миша сел на стул и прислушался к их разговору.

    Ясно! Дядя Сеня наводит панику. Махно занял несколько городов, Антонов подошел к Тамбову... Подумаешь! В прошлом году поляки заняли Киев, Врангель прорвался к Донбассу... Ну и что же? Всех их Красная Армия расколошматила. До них были Деникин, Колчак, Юденич и другие белые генералы. Их тоже Красная Армия разбила! И этих разобьет.

    С Махно и Антонова дядя Сеня перешел на Никитского.

    - Его нельзя назвать бандитом, - говорил дядя Сеня, расстегивая ворот своей студенческой тужурки. - К тому же, говорят, он культурный человек, в прошлом офицер флота. Это партизанская война, одинаково законная для обеих сторон.

    Никитский не бандит? Миша чуть не задохнулся от возмущения. Он сжигает села, убивает коммунистов, комсомольцев, рабочих. И это не бандит? Противно слушать, что дядя Сеня болтает!

    Наконец пришел Полевой. Теперь все! Раньше чем завтра с Мишей расправляться не будут.

    Полевой снял куртку, умылся, и все сели ужинать. Полевой хохотал, называл дедушку папашей, а бабушку - мамашей, лукаво подмигивал Мише. Потом они вышли на улицу и уселись на ступеньках крыльца.

    Прохладный вечер опускался на землю. Обрывки девичьих песен доносились издалека. Где-то на огородах неутомимо лаяли собаки.

    Дымя махоркой, Полевой рассказывал о дальних плаваниях и матросских бунтах, о крейсерах и подводных лодках, об Иване Поддубном и других знаменитых борцах в черных, красных и зеленых масках - силачах, поднимавших трех лошадей с повозками по десяти человек в каждой.

    Миша молчал, пораженный. Черные ряды деревянных домиков робко мигали красноватыми огоньками и трусливо прижимались к молчаливой улице.

    И еще Полевой рассказал о линкоре "Императрица Мария", на котором он плавал во время мировой войны.

    Это был огромный корабль, самый мощный броненосец Черноморского флота. Спущенный на воду в июне пятнадцатого года, он в октябре шестнадцатого взорвался на севастопольском рейде, в полумиле от берега.

    - Темная история, - говорил Полевой. - Не на мине взорвался, не от торпеды, а сам по себе. Первым грохнул пороховой погреб первой башни, а там три тысячи пудов пороха. И пошло... Через час корабль был под водой. Из всей команды меньше половины спаслись, да и те погоревшие и искалеченные.

    - Кто же его взорвал? - спросил Миша.

    Полевой пожал плечами:

    - Разбирались в этом деле много, да все без толку, а тут революция... С царских адмиралов нужно спросить.

    - Сергей Иваныч, а кто главней: царь или король?

    Полевой сплюнул коричневую махорочную слюну.

    - Один другого стоит.

    - А в других странах есть еще цари?

    - Есть кой-где.

    "Спросить о кортике? - подумал Миша. - Нет, не надо. Еще подумает, что я нарочно следил за ним..."

    Потом все ложились спать. Бабушка обходила дом, закрывала ставни. Предостерегающе звенели железные затворы. В столовой тушили висячую керосиновую лампу. Кружившиеся вокруг нее бабочки и неведомые мошки пропадали в темноте.

    Миша долго не засыпал.

    Луна разматывала свои бледные нити в прорезях ставен, и вот в кухне, за печкой, начинал стрекотать сверчок.

    В Москве у них не было сверчка. Да и что стал бы делать сверчок в большой, шумной квартире, где по ночам ходят люди, Хлопают дверьми и щелкают электрическими выключателями! Поэтому Миша слышал сверчка только в тихом дедушкином Доме, когда лежал один в темной комнате и мечтал.

    Хорошо, если бы Полевой подарил ему кортик! Тогда он не будет безоружным, как сейчас. А времена тревожные - гражданская война. По городам и селам гуляют банды, свистят пули. Патрули местной самообороны ходят ночью по улицам. У них ружья без патронов, старые ружья с заржавленными затворами.

    Миша мечтал о будущем, когда он станет высоким и сильным, будет носить брюки клеш или, еще лучше, обмотки, шикарные солдатские обмотки защитного цвета.

    У него винтовка, гранаты, пулеметные ленты и наган на кожаной хрустящей портупее. И еще вороной, замечательно пахнущий конь, тонконогий, быстроглазый, с мощным крупом, короткой шеей и скользкой шерстью. И он, Миша, поймает Никитского и разгонит всю его банду.

    Потом он и Полевой отправятся на фронт, будут вместе воевать, и, спасая Полевого, он совершит геройский поступок. И его убьют. Полевой останется один, будет всю жизнь грустить о Мише, но другого такого мальчика он уже не встретит...

    Затем кто-то черный и молчаливый тасовал его мысли, как карты, и они путались и пропадали в темноте...

    Миша засыпал.
4. НАКАЗАНИЕ


    Это наказание придумал, конечно, дядя Сеня. И самое обидное - дедушка с ним заодно.

    За завтраком дедушка посмотрел на Мишу и сказал:

    - Набегался вчера? Вот и хорошо. Теперь на неделю хватит. Сегодня придется посидеть дома.

    Весь день сидеть дома! Сегодня! В воскресенье! Ребята пойдут в лес, может быть, в лодке поедут на остров, а он...

    Миша скривил губы и уткнулся в тарелку.

    - Надулся, как мышь на крупу, - сказала бабушка. - Научился шкодить...

    - Хватит, - перебил дедушка, вставая из-за стола. - Он свое получил, и хватит.

    Миша уныло слонялся по комнатам. Какой, право, скучный дом!

    Стены столовой расписаны масляной краской, она потускнела местами и потрескалась: пузатое голубое море под огромной белой чайкой; ветвистые олени меж прямых, как палки, сосен; одноногие цапли; бородатые охотники в болотных сапогах, с ружьями, патронташами, перьями на шляпах и умные собаки, обнюхивавшие землю.

    Над диваном - портреты дедушки и бабушки в молодости. У дедушки густые усы, бритый подбородок упирается в накрахмаленный воротничок с отогнутыми углами. Бабушка - в закрытом черном платье, с медальоном на длинной цепочке. Ее высокая прическа доходит до самой рамы.

    Миша вышел во двор. Два дровокола пилили там дрова. Пила весело звенела: дзинь-дзинь, дзинь-дзинь; земля вокруг козел быстро покрывалась желтой пеленой опилок.

    Миша уселся на бревно возле будки и разглядывал дровоколов. Старшему на вид лет сорок. Он среднего роста, плотный, чернявый, с прилипшими к потному лбу курчавыми волосами. Второй - молодой белобрысый парень с веснушчатым лицом и выгоревшими бровями, какой-то рыхлый и нескладный.

    Стараясь не привлекать их внимания, Миша засунул руку под будку и нащупал сверток. Вытащить? Он искоса посмотрел на пильщиков. Они прервали работу и сидели на поленьях. Старший свернул козью ножку, ловко вращая ее вокруг пальца, и, насыпав с ладони табак, закурил. Молодой задремал, потом открыл глаза и, зевая, проговорил:

    - Спать охота!

    - Спать захочешь - на бороне уснешь, - ответил старший.

    Они замолчали. Во дворе стало тихо. Только куры, выбивая мелкую дробь в деревянной лоханке, пили воду, смешно закидывая вверх свои маленькие, с красными гребешками головки.

    Дровоколы поднялись и начали колоть дрова. Миша незаметно вытащил сверток, развернул его. Рассматривая клинок, он увидел на одной его грани едва заметное изображение волка. На второй - скорпиона, на третьей - лилии.

    Волк, скорпион и лилия...

    Что это значит?

    Около Миши вдруг упало полено. Он испуганно прижал кортик к груди и прикрыл его рукой.

    - Отойди, малыш, а то зашибет, - сказал чернявый.

    - Малышей здесь нет! - ответил Миша.

    - Шустрый! - сказал чернявый. - Ты кто? Комиссаров сынок?

    - Какого комиссара?

    - Полевого.

    - Нет. Он живет у нас.

    - Дома он? - Чернявый опустил топор.

    - Нет. Он к обеду приходит. Он вам нужен?

    - Да нет. Мы так...

    Дровоколы кончили работу. Бабушка вынесла им на тарелке хлеб, сало и водку. Они выпили. Белобрысый - молча, а чернявый со словами: "Ну, господи благослови", потом долго морщился, нюхал хлеб и в заключение крякнул: "Эх, хороша!" - и почему-то подмигнул Мише.

    Они не спеша закусывали, отрезая сало аккуратными ломтиками, обгрызая и высасывая шкурку. Потом выпили по ковшу воды и ушли.

    Но бабушка не уходила. Она установила на треножнике большой медный таз с длинной деревянной ручкой, подложила под него щепок и огородила от ветра кирпичами. Сейчас будет варить варенье и уже не уйдет со двора. Как быть с кортиком? Миша встал и, пряча кортик в рукаве, пошел к дому.

    - Не шуми: дедушка спит, - предупредила бабушка.

    - Я тихо, - ответил Миша.

    Он вошел в зал и спрятал кортик под валик дивана. Как только бабушка уйдет со двора, он положит его обратно под будку. В крайнем случае - вечером, когда стемнеет.

    В доме тишина. Только тикают стенные часы да жужжит муха на окне. Чем бы заняться?

    Миша подошел к комнате дяди Сени. За дверью слышались покашливание, шелест бумаги. Миша открыл дверь:

    - Дядя Сеня, почему моряки носят кортики?

    Дядя Сеня лежал на узкой смятой койке и читал. Он посмотрел на Мишу поверх пенсне:

    - Какие моряки? Какие кортики?

    - Как это "какие"? Ведь только моряки носят кортики. Почему? - Миша уселся на стуле с твердым намерением не уходить до самого обеда.

    - Не знаю, - нетерпеливо ответил дядя Сеня. - Форма такая... Все у тебя?

    Этот вопрос означал, что Мише надо убираться вон.

    - Разрешите, я немного посижу? Я буду тихо-тихо.

    - Только не мешай. - Дядя Сеня углубился в книгу.

    Маленькая комната у дяди Сени: кровать, книжный шкаф, на письменном столе чернильница в виде пистолета. Если нажать на курок, она открывается. Хорошо иметь такую чернильницу! Вот бы ребята в школе позавидовали!

    На стенах комнаты развешаны картины и портреты. Вот Некрасов. На школьных вечерах Шурка-большой всегда декламирует Некрасова. Выйдет на сцену и говорит: "Кому на Руси жить хорошо". Сочинение Некрасова". Как будто без него не знают, что это сочинил Некрасов.

    Рядом с портретом Некрасова - картина "Не ждали". Каторжанин неожиданно приходит домой. Все ошеломлены. Дочь удивленно повернула голову. Она, наверное, забыла отца. Вот его, Мишин, отец уже не вернется. Он погиб на царской каторге, и Миша его не помнит.

    Сколько книг у дяди Сени! В шкафу, на шкафу, под кроватью, на столе. А почитать ничего не дает. Как будто Миша не умеет обращаться с книгами. У него в Москве своя библиотека есть. Один "Мир приключений" чего стоит!

    Дядя Сеня продолжал читать, не обращая на Мишу внимания. Когда Миша выходил из комнаты, даже не посмотрел на него.

    Какая скука! Хоть бы обед поскорей или варенье поспело бы! Уж пенки-то, наверное, ему достанутся. Миша подошел к окну. Большая зеленая муха с серыми крылышками то затихала, ползая по стеклу, то с громким жужжанием билась об него. Вот что! Нужно потренировать свою волю: он будет смотреть на муху и заставит себя не трогать ее.

    Миша некоторое время следил за мухой. Разжужжалась! Так она, пожалуй, дедушку разбудит. Нет! Он заставит себя поймать муху, но не убьет ее, а выпустит на улицу.

    Поймать муху на стекле проще простого. Раз! - и она у него в кулаке. Он осторожно разжал кулак и вытащил муху за крылышко. Она билась, пытаясь вырваться. Не уйдешь!

    Миша открыл окно и задумался. Жалко выпускать муху. Только зря ловил ее. И вообще мухи распространяют заразу... Он размышлял о том, заставить ли себя выпустить муху или, наоборот, заставить себя убить ее, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он поднял голову. Напротив стоял Генка и ухмылялся:

    - Здорово, Миша!

    - Здравствуй.

    - Много ты мух, наловил?

    - Сколько надо, столько и наловил.

    - Почему на улицу не идешь?

    - Не хочу.

    - Врешь: не пускают.

    - Много ты знаешь! Захочу - и выйду.

    - Ну, захоти, захоти!

    - А я не хочу захотеть.

    - Не хочешь! - Генка рассмеялся. - Скажи: не можешь.

    - Не могу?

    - Не можешь!

    - Ах, так! - Миша влез на подоконник, соскочил на улицу и очутился рядом с Генкой. - Что, съел?

    Но Генка не успел ответить. В окне появилась бабушка:

    - Миша, домой сейчас же!

    - Бежим! - прошептал Миша.

    Они помчались по улице, юркнули в чей-то двор, пробрались в Генкин сад и спрятались в шалаше.
5. ШАЛАШ


    Генкин шалаш устроен из досок, веток и листьев, меж трех деревьев, на высоте полутора-двух саженей. Он незаметен снизу, но из него виден весь Ревск, вокзал, Десна и дорога, ведущая в деревню Носовку. В нем прохладно, пахнет сосной, и листва чуть дрожит под уходящими лучами июльского солнца.

    - Как теперь домой пойдешь? - спросил Генка. - Попадет тебе от бабушки.

    - А я домой вовсе не пойду, - объявил Миша.

    - Как так?

    - Очень просто. Зачем мне? Завтра Полевой пойдет банду Никитского ликвидировать и меня возьмет. Нужно обязательно банду ликвидировать.

    Генка расхохотался:

    - Кем же ты будешь в отряде? Отставной козы барабанщиком?

    - Смейся, смейся, - ответил Миша. - Меня Полевой разведчиком берет, велел еще ребят подобрать, но... - он с сожалением посмотрел на Генку, - нет у нас подходящих. - Миша вздохнул. - Придется уж, видно, одному.

    Генка просительно заглянул ему в глаза.

    - Ну ладно, - снисходительно произнес Миша, - притащи чего-нибудь поесть и мы подумаем. Только смотри никому ни слова, это секрет.

    - Ура! - закричал Генка. - Даешь разведку!

    - Ну вот, - рассердился Миша, - ты уже орешь, разглашаешь тайну.

    - Не буду, не буду! - зашептал Генка, сполз с дерева и исчез в саду.

    В ожидании Генки Миша растянулся на дощатом полу шалаша и уткнул подбородок в кулаки. Что теперь делать? Не ночевать же на улице... Он вспомнил о кортике. Еще, пожалуй, кто-нибудь наткнется на него. Вот будет история!

    Сквозь листву виден сад, низкорослые яблони, ветвистые груши, кусты малины, крыжовника. Почему на разных деревьях растут разные плоды? Ведь все это растет рядом, на одной земле.

    На Мишиной руке появилась божья коровка, кругленькая, с твердым красным тельцем и черной точкой головы. Миша осторожно снял ее, положил на ладонь и произнес:

    - Божья коровка, улети на небо, принеси нам хлеба.

    Она раскрыла тоненькие крылышки и улетела.

    Жужжит оса. Она делает круги над Мишей и, смолкнув, садится ему на ногу. Ужалит или нет? Если не шевелиться, не ужалит. Миша лежит неподвижно. Оса некоторое время ползет по его ноге и с жужжанием улетает.

    Незаметный, но огромный живой мир копошится вокруг.

    

... ... ...
Продолжение "Кортик" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Кортик
показать все


Анекдот 
Дополнительные услуги отдела ИТ. 1. Ужин с системным администратором при свитчах - 300 у. е, то же при хабах - 200 у. е. 2. Беседа после ужина на отстраненные от компьютера темы - 10 у. е. за каждую минуту, продолжение беседы - 20 у. е. за каждую попытку. 3. Экскурсия по серверной 100 у. е. за осмотр каждого сервера. Группам по 5 человек скидка - 5%. 4. Потрогать сервер - 5 у. е. одно касание. 5. Потрогать системного администратора - 20 у. е. одно прикосновение. 6. Потыкать клавиатуру сервера - 2 у. е. за каждую клавишу. 7. Единичное нажатие кнопки "Reset" на выключенном сервере - 5 у. е. за каждое нажатие, на включенном - 500 у. е. за каждую попытку. 8. Выключение из сети центрального роутера на три минуты днем с 9:00 до 18:00 часов - 800 у. е. , в остальное время действует гибкая система скидок (до 50%).
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100