Анатолий Алексин. В стране вечных каникул

     Origin: http://mirny.yakutia.ru/vrem/lit/aleksin/aleksin.html

    Л. Лагину, автору знаменитого "Старика Хоттабыча", посвящаю
ПОКА ЕЩЕ НЕ НАЧАЛАСЬ СКАЗКА...

    Эту дорогу я знаю наизусть, как любимое стихотворение, которое никог- да не заучивал, но которое само запомнилось на всю жизнь. Я мог бы идти по ней зажмурившись, если бы по тротуарам не спешили пешеходы, а по мос- товой не мчались автомашины и троллейбусы...

    Иногда по утрам я выхожу из дому вместе с ребятами, которые в ранние часы бегут той самой дорогой. Мне кажется, что вот-вот сейчас из окна высунется мама и крикнет мне вдогонку с четвертого этажа: "Ты забыл на столе свой завтрак!" Но теперь я уже редко что-нибудь забываю, а если бы и забыл, не очень-то прилично было бы догонять меня криком с четвертого этажа: ведь я уже давно не школьник.

    Помню, однажды мы с моим лучшим другом Валериком сосчитали зачем-то количество шагов от дома до школы. Теперь я делаю меньше шагов: ноги у меня стали длиннее. Но путь продолжается дольше, потому что я уже не мо- гу, как раньше, мчаться сломя голову. С возрастом люди вообще чуть-чуть замедляют шаги, и чем человек старше, тем меньше ему хочется торопиться.

    Я уже сказал, что часто по утрам иду вместе с ребятами дорогой моего детства. Я заглядываю в липа мальчишкам и девчонкам. Они удивляются: "Вы кого-нибудь потеряли?" А я и в самом деле потерял то, что уже невозможно найти, отыскать, но и забыть тоже невозможно: свои школьные годы.

    Впрочем, нет... Они не стали только воспоминанием - они живут во мне. Хотите, они заговорят? И расскажут вам много разных историй?.. Или лучше одну историю, но такую, какая, я уверен, не случалась ни с кем из вас никогда!
САМЫЙ НЕОБЫЧАЙНЫЙ ПРИЗ

    В ту далекую пору, о которой пойдет речь, я очень любил... отдыхать. И хотя к двенадцати годам я вряд ли успел от чего-нибудь слишком уж сильно устать, но я мечтал, чтобы в календаре все поменялось: пусть в дни, которые сверкают красной краской (этих дней в календаре так немно- го!), все ходят в школу, а в дни, которые отмечены обыкновенной черной краской, развлекаются и отдыхают. И тогда можно будет с полным основани- ем сказать, мечтал я, что посещение школьных занятий - это для нас нас- тоящий праздник!

    На уроках я до того часто надоедал Мишке-будильнику (отец подарил ему огромные старые часы, которые тяжело было носить на руке), что Мишка сказал однажды:

    - Не спрашивай меня больше, сколько осталось до звонка: каждые пят- надцать минут я буду понарошку чихать.

    Так он и делал.

    Все в классе решили, что у Мишки "хроническая простуда", а учительни- ца даже принесла ему какой-то рецепт. Тогда он перестал чихать и перешел на кашель: от кашля ребята все же не так сильно вздрагивали, как от ог- лушительного Мишкиного "апчхи!".

    За долгие месяцы летних каникул многие ребята просто уставали отды- хать, но я не уставал. С первого сентября я уже начинал подсчитывать, сколько дней осталось до зимних каникул. Эти каникулы нравились мне больше других: они, хоть и были короче летних, но зато приносили с собой елочные праздники с Дедами-Морозами, Снегурочками и нарядными подарочны- ми пакетами. А в пакетах были столь любимые мною в ту пору пастила, шо- колад и пряники. Если б мне разрешили есть их три раза в день, вместо завтрака, обеда и ужина, я согласился бы сразу, не задумываясь ни на од- ну минуту!

    Задолго до праздника я составлял точный список всех наших родственни- ков и знакомых, которые могли достать билеты на Елку. Дней за десять до первого января я начинал звонить.

    - С Новым годом! С новым счастьем! - говорил я двадцатого декабря.

    - Уж очень ты рано поздравляешь, - удивлялись взрослые.

    Но я-то знал, когда надо поздравлять: ведь билеты на Елку везде расп- ределялись заранее.

    - Ну, а как ты заканчиваешь вторую четверть? - неизменно интересова- лись родные и знакомые.

    - Неудобно как-то говорить о самом себе... - повторял я фразу, услы- шанную однажды от папы.

    Из этой фразы взрослые почему-то немедленно делали вывод, что я - круглый отличник, и завершали нашу беседу словами:

    - Надо бы тебе достать билет на Елку! Как говорится, кончил дело - гуляй смело!

    Это было как раз то, что нужно: гулять я очень любил!

    Но вообще-то мне хотелось немного изменить эту известную русскую по- говорку - отбросить два первых слова и оставить только два последних: "Гуляй смело!"

    Ребята в нашем классе мечтали о разном: строить самолеты (которые тогда еще называли аэропланами), водить по морям корабли, быть шоферами, пожарниками и вагоновожатыми... И только я один мечтал стать массовиком. Мне казалось, что нет ничего приятней этой профессии: с утра до вечера веселиться самому и веселить других! Правда, все ребята открыто говорили о своих мечтах и даже писали о них в сочинениях по литературе, а я о своем заветном желании почему-то умалчивал. Когда же меня в упор спраши- вали: "Кем ты хочешь стать в будущем?" - я каждый раз отвечал по-разно- му: то летчиком, то геологом, то врачом. Но на самом деле я все-таки мечтал стать массовиком!

    Мама и папа очень много размышляли о том, как меня правильно воспиты- вать. Я любил слушать их споры на эту тему. Мама считала, что "главное - это книги и школа", а папа неизменно напоминал, что именно физический труд сделал из обезьяны человека и что поэтому я прежде всего должен по- могать взрослым дома, во дворе, на улице, на бульваре и вообще всюду и везде. Я с ужасом думал, что, если когда-нибудь мои родители наконец до- говорятся между собой, я пропал: тогда мне придется учиться только на пятерки, с утра до вечера читать книги, мыть посуду, натирать полы, бе- гать по магазинам и помогать всем, кто старше меня, таскать по улицам сумки. А в то время почти все в мире были старше меня...

    Итак, мама и папа спорили, а я не подчинялся комунибудь одному, чтобы не обидеть другого, и делал все так, как хотел сам.

    Накануне зимних каникул беседы о моем воспитании разгорались особенно жарко. Мама утверждала, что размеры моего веселья должны находиться в "прямой пропорциональной зависимости от отметок в дневнике", а папа го- ворил, что веселье должно быть в такой же точно зависимости от моих "трудовых успехов". Поспорив между собой, оба они приносили мне по биле- ту на елочные представления.

    Вот с одного такого представления все и началось...

    Я хорошо запомнил тот день - последний день зимних каникул. Мои друзья уже просто рвались в школу, а я не рвался... И хотя из Елок, на которых я побывал, вполне можно было бы образовать небольшой хвойный ле- сок, я пошел на очередной утренник - в Дом культуры медицинских работни- ков. Медицинским работником была сестра мужа маминой сестры; и хотя ни раньше, ни сейчас я бы не мог точно сказать, кем она мне приходится, би- лет на медицинскую Елку я получил.

    Войдя в вестибюль, я поднял голову и увидел плакат: ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ КОНФЕРЕНЦИИ ПО ПРОБЛЕМАМ БОРЬБЫ ЗА ДОЛГОЛЕТИЕ!

    А в фойе висели диаграммы, показывающие, как было написано, "рост снижения смертности в нашей стране". Диаграммы были весело обрамлены разноцветными лампочками, флажками и мохнатыми хвойными гирляндами.

    Меня тогда, помнится, очень удивило, что кого-то серьезно занимают "проблемы борьбы за долголетие": я не представлял себе, что моя жизнь может когда-нибудь кончиться. А мой возраст приносил мне огорчения только тем, что был слишком мал. Если незнакомые люди интересовались, сколько мне лет, я говорил, что тринадцать, потихоньку накидывая годик. Сейчас я уже ничего не прибавляю и не убавляю. А "проблемы борьбы за долголетие" не кажутся мне уж столь непонятными и ненужными, как тогда, много лет назад, на детском утреннике...

    Среди диаграмм, на фанерных щитах, были написаны разные советы, необ- ходимые людям, которые хотят подольше прожить. Я запомнил лишь совет о том, что надо, оказывается, поменьше седеть на одном месте и побольше двигаться. Я запомнил его для того, чтобы пересказать своим родителям, которые то и дело повторяли: "Хватит тебе носиться по двору! Хоть бы по- сидел немножко на одном месте!" А сидеть-то, оказывается, как раз и не нужно! Потом я прочитал большой лозунг: "Жизнь есть движение!" - и пом- чался в большой зал, чтобы принять участие в велосипедных гонках. В тот миг я, конечно, не мог предположить, что это спортивное соревнование сыграет совершенно неожиданную роль в моей жизни.

    Нужно было сделать три стремительных круга на двухколесном велосипеде по краю зрительного зала, из которого были убраны все стулья. И хотя старики редко бывают спортивными судьями, но тут судьей был Дед-Мороз. Он стоял, словно на стадионе, с секундомером в руке и засекал время каж- дого гонщика. Точней сказать, он держал секундомер в нарядных серебрис- то-белых рукавицах. И весь был нарядный, торжественный: в тяжелой крас- ной шубе, прошитой золотыми и серебряными нитками, в высокой красной шапке с белоснежным верхом и с бородой, как полагается, до самого пояса.

    Обычно везде, и даже на праздничных утренниках, у каждого из моих друзей было какое-то свое особое увлечение: один любил скатываться вниз с деревянной горки - и делал это столько раз подряд, что за несколько часов успевал протереть штаны; другой не вылезал из кинозала, а третий стрелял в тире до тех пор, пока ему не напоминали, что и другие тоже хо- тят пострелять. Я успевал испытать все удовольствия, на которые давал право пригласительный билет: и съехать с горки, и промахнуться в тире, и выловить металлическую рыбку из аквариума, и покружиться на карусели, и разучить песню, которую все уже давно знали наизусть.

    Поэтому на велосипедные гонки я явился немного утомленным - не в луч- шей форме, как говорят спортсмены. Но когда я услышал, как Дед-Мороз громко провозгласил: "Победитель получит самый необычайный приз за всю историю новогодних елок!" - силы ко мне вернулись и я почувствовал себя абсолютно готовым к борьбе.

    До меня по залу пронеслись девять юных гонщиков, и время каждого было громогласно, на весь зал, объявлено Дедом-Морозом.

    - Десятый - и последний! - объявил Дед-Мороз.

    Его помощник - массовик дядя Гоша подкатил ко мне облезлый двухколес- ный велосипед. До сих пор я помню все: и что верхняя крышечка звонка бы- ла оторвана, и что на раме облупилась зеленая краска, и что в переднем колесе не хватало спиц.

    - Старый, но боевой конь! - сказал дядя Гоша.

    Дед-Мороз выстрелил из самого настоящего стартового пистолета - и я нажал на педали...

    Катался я на велосипеде не очень хорошо, но в моих ушах все время звучали слова Деда-Мороза: "Самый необычайный приз за всю историю ново- годних елок!"

    Эти слова подгоняли меня: ведь, пожалуй, никто из участников этого соревнования не любил получать подарки и призы так сильно, как любил я! И к "самому необычайному призу" я примчался быстрее всех остальных. Дед-Мороз взял мою руку, которая утонула в его рукавице, и высоко поднял ее, как поднимают руки победителей боксерских соревнований.

    - Объявляю победителя! - произнес он так громко, что услышали все де- ти медицинских работников во всех залах Дома Культуры.

    Сразу же рядом появился массовик дядя Гоша и своим вечно радостным голосом воскликнул:

    - Давайте поприветствуем, ребята! Давайте поприветствуем нашего ре- кордсмена!

    Он захлопал, как всегда, так настоятельно, что сразу же потянул за собой аплодисменты со всех концов зала. ДедМороз взмахнул рукой и уста- новил тишину:

    - Я не только объявляю победителя, но и награждаю его!

    - Чем?.. - нетерпеливо поинтересовался я.

    - О, ты даже представить себе не можешь!

    В голосе Деда-Мороза мне почудилось что-то странное: он говорил как волшебник, уверенный, что может сделать необычайное, сотворить чудо - и поразить всех! И я не ошибся...

    - В сказках чародеи и волшебники просят обычно задумать три заветных желания, - продолжал Дед-Мороз. - Но мне кажется, что это слишком много. Ты же установил велосипедный рекорд только один раз, и я выполню одно твое желание! Но зато - любое!.. Подумай хорошенько, не торопись.

    Я понял, что такой случай представляется мне первый и последний раз в жизни. Я мог попросить, чтобы мой лучший друг Валерик остался моим луч- шим другом навсегда, на всю мою жизнь! Я мог попросить, чтобы конт- рольные работы и домашние задания учителей выполнялись сами собой, без всякого моего участия. Я мог попросить, чтобы папа не заставлял меня бе- гать за хлебом и мыть посуду! Я мог попросить, чтобы вообще эта посуда мылась сама собой или никогда не пачкалась. Я мог попросить...

    Одним словом, я мог попросить все что угодно. И если бы я знал, как в дальнейшем сложится моя жизнь и жизнь моих друзей, я бы, наверно, попро- сил о чем-нибудь очень важном для себя и для них. Но в тот момент я не мог заглянуть вперед, сквозь годы, а мог только поднять голову - и уви- деть то, что было вокруг сияющую елку, сияющие игрушки и вечно сияющее лицо массовика дяди Гоши.

    - Чего же ты хочешь? - спросил Дед-Мороз.

    И я ответил.

    - Пусть всегда будет Елка! И пусть никогда не кончаются эти канику- лы!..

    - Ты хочешь, чтобы всегда было так же, как сегодня?

    Как на этой Елке? И чтобы никогда не кончались каникулы?

    - Да. И чтобы все меня развлекали...

    Последняя моя фраза звучала не очень хорошо, но я подумал: "Если он сделает так, чтобы все меня развлекали, тогда, значит, и мама, и папа, и даже учителя должны будут доставлять мне одни только удовольствия. Не говоря уже обо всех остальных..."

    Дед-Мороз ничуть не удивился:

    - Хорошо, эти желания вполне можно посчитать за одно. Я сделаю так, чтобы каникулы и развлечения для тебя никогда не кончались!

    - И для Валерика тоже! - поспешно добавил я.

    - Кто это... Валерик? - спросил Дед-Мороз.

    - Мой лучший друг!

    - А может быть, он вовсе не хочет, чтобы эти каникулы длились вечно? Он об этом меня не просил.

    - Я сейчас сбегаю вниз... Позвоню ему из автомата и узнаю: хочет он или нет.

    - Если ты еще вдобавок попросишь у меня деньги на автомат, то это и будет считаться исполнением твоего желания: ведь оно может быть только одно! - сказал Дед-Мороз. - Хотя... скажу тебе по секрету: я теперь дол- жен выполнять и другие твои просьбы!

    - Почему?

    - О, не торопись! Со временем узнаешь! Но эту просьбу я выполнить не могу: твой лучший друг не участвовал в велосипедных гонках и не завоевал первого места. За что же я должен награждать его самым необычайным при- зом?

    Я не стал спорить с Дедом-Морозом: с волшебником спорить не полагает- ся.

    К тому же я решил, что мой лучший друг Валерик - гипнотизер и правда не захочет, чтобы каникулы никогда не кончались...

    Почему гипнотизер? Сейчас расскажу вам...

    Однажды в пионерлагере, где мы летом были с Валериком, вместо киносе- анса устроили "сеанс массового гипноза".

    - Спать! Спать! Спать!.. - замогильным голосом произносил со сцены бледный гипнотизер.

    - Это какое-то шарлатанство! - на весь зал воскликнула старшая пио- нервожатая. И первая в зале уснула...

    А потом уснули и все остальные. Только один Валерик продолжал бодрствовать. Тогда гипнотизер разбудил нас всех и объявил, что у Вале- рика очень сильная воля, что он сам, если захочет, сможет диктовать эту свою волю другим и, наверно, при желании сумеет сам стать гипнотизером, дрессировщиком и укротителем. Все очень удивились, потому что Валерик был невысоким, худеньким, бледным и даже в лагере летом совсем не заго- рел.

    Я, помню, решил немедленно использовать могучую волю Валерика в своих интересах.

    - Мне сегодня нужно учить теоремы по геометрии, потому что завтра ме- ня могут вызвать к доске, - сказал я ему в один из первых дней нового учебного года. - А мне очень хочется идти на футбол... Продиктуй мне свою волю: чтобы сразу расхотелось идти на стадион и захотелось зубрить геометрию!

    - Пожалуйста, - сказал Валерик. - Попробуем. Смотри на меня внима- тельно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха!

    И начал диктовать мне свою волю... Но через полчаса я все равно отп- равная на футбол. А на другой день, сказал своему лучшему другу:

    - Я не поддался гипнозу - значит, и у меня тоже сильная воля?

    - Сомневаюсь, - ответил Валерик.

    - Ага, если ты не поддаешься, то это из-за сильной юли, а если я не поддаюсь, то это ничего не значит? Да?

    - Извини, пожалуйста... Но, по-моему, это так.

    - Ах, это так? А может быть, и ты вовсе никакой не гипнотизер? И не дрессировщик? Вот докажи мне свою силу: усыпи сегодня на уроке нашу учи- тельницу, чтобы она не смогла меня вызвать к доске.

    - Извини... Но если я начну ее усыплять, могут уснуть и все ос- тальные.

    - Понятно. Тогда просто продиктуй ей свою волю: пусть она оставит ме- ня в покое! Хотя бы на сегодняшний день...

    - Хорошо, постараюсь.

    И он постарался... Учительница раскрыла журнал и сразу же назвала мою фамилию, но потом подумала немного и сказала:

    - Нет... пожалуй, сиди на месте. Лучше послушаем сегодня Парфенова.

    Мишка-будильник поплелся к доске. А я с того самого дня твердо пове- рил, что мой лучший друг - настоящий укротитель и гипнотизер.

    Сейчас Валерик уже не живет в нашем городе... А мне все кажется, что вот-вот раздадутся три торопливых, словно догоняющих друг друга, звонка (так всегда звонил только он!). А летом я вдруг ни с того ни с сего вы- совываюсь в окно: мне кажется, что со двора меня, как прежде, зовет нег- ромкий Валеркин голос: "Эй, иностранец!.. Петька-иностранец!" Не удив- ляйтесь, пожалуйста: так меня звал Валерик, а почему - в свое время уз- наете.

    С годами я стал замечать, что дружба очень часто связывает людей с разными и даже противоположными характерами. Сильный хочет поддержать бесхарактерного, словно бы поделиться с ним своей волей и мужеством; добрый хочет отогреть чье-то холодное, черствое сердце; настойчивый хо- чет заразить своим упорством легкомысленного и увлечь его за собой...

    Валерик тоже пытался вести меня за собой, но я то и дело терял его след и сбивался с дороги. Ведь это он, к примеру, заставил меня зани- маться в школе общественной работой: быть членом санитарного кружка. В те предвоенные годы часто объявлялись учебные воздушные тревоги.

    Члены нашего кружка надевали противогазы, выбегали с носилками во двор и оказывали первую помощь "пострадавшим". Я очень любил быть "пост- радавшим": меня заботливо укладывали на носилки и тащили по лестнице на третий этаж, где был санитарный пункт.

    Мне тогда и в голову не приходило, что скоро, очень скоро нам придет- ся услышать сирены настоящей, не учебной тревоги, и дежурить на крыше своей школы, и сбрасывать оттуда фашистские зажигалки. Я и представить себе не мог, что мой город когда-нибудь оглушат разрывы фугасных бомб...

    Я не знал обо всем этом в тот день, на сверкающем Елочном празднике: ведь сети бы мы обо всех бедах узнавали заранее, тогда вообще не могло бы быть на свете никаких праздников.

    Дед-Мороз торжественно объявил:

    - Выполняю твое желание: ты получишь путевку в Страну Вечных Каникул!

    Я быстро протянул руку. Но Дед-Мороз опустил ее:

    - В сказке путевок на руки не выдают! И пропусков не выписывают. Все произойдет само собой. С завтрашнего утра ты очутишься в Стране Вечных Каникул!

    - А почему не сегодня? - нетерпеливо спросил я.

    - Потому что сегодня ты можешь отдыхать и развлекаться без всякой по- мощи волшебной силы: каникулы ведь еще не кончились. Но завтра все пой- дут в школу, а для тебя каникулы будут продолжаться!..
ТРОЛЛЕЙБУС ИДЕТ "В РЕМОНТ"

    На следующий день чудеса начались прямо с утра: не зазвонил бу- дильник, который я накануне завел и, как всегда, поставил на стуле возле кровати.

    Но я все равно проснулся. Вернее сказать, я не спал с самой полуночи, ожидая своего предстоящего отъезда в Страну Вечных Каникул. Но никто от- туда за мной не приезжал... Просто вдруг промолчал будильник. А потом ко мне подошел папа и строго произнес:

    - Немедленно перевернись на другой бок, Петр! И продолжай спать!..

    Это сказал папа, который был за "беспощадное трудовое воспитание", который всегда требовал, чтобы я вставал раньше всех и чтобы не мама го- товила мне утренний завтрак, а я сам готовил завтрак для себя и для всей нашей семьи.

    А потом мама грозно добавила:

    - Не вздумай, Петр, пойти в школу. Смотри у меня!

    И это сказала мама, которая считала, что "каждый день, проведенный в школе, - крутая ступенька вверх".

    Как-то однажды я для интереса подсчитал все дни, проведенные мною в школе, начиная с первого класса...

    Получилось, что по этим маминым ступенькам я забрался уже очень высо- ко. Так высоко, что мне все, абсолютно все должно было быть видно и все на свете понятно.

    Обычно по утрам Валерик, который жил этажом выше, сбегая вниз, давал три торопливых звонка в нашу дверь. Он не дожидался, пока я выйду на лестницу, он продолжал мчаться вниз, а я догонял его уже на улице. В то утро Валерик не позвонил...

    Чудеса продолжались.

    Все, словно заколдованные Дедом-Морозом, пытались удержать меня дома, не пустить в школу.

    Но как только родители ушли на работу, я вскочил с кровати и заторо- пился...

    "Вот, может быть, выйду сейчас, а у подъезда меня поджидает какое-ни- будь сказочное средство передвижения! - мечтал я. - Нет, не ковер-само- лет: всюду пишут, что он для новых сказок уже устарел. А какая-нибудь ракета или гоночный автомобиль! И унесут они меня... И все ребята это увидят!"

    Но у подъезда стояло только старое грузовое такси, из которого выгру- жали мебель. Не на нем же мне предстояло унестись в сказочную страну!

    Я пошел к школе той самой дорогой, по которой мог бы идти зажмурив- шись... Но я не зажмуривался - я глядел по сторонам во все глаза, ожи- дая, что вот-вот ко мне подкатит что-нибудь такое, перед чем весь наш городской транспорт просто замрет от изумления.

    Вид у меня, вероятно, был очень странный, но никто из ребят ни о чем не спрашивал. Они вообще не замечали меня.

    И в этом тоже было что-то новое и непонятное. Тем более, что в тот первый день после зимних каникул все должны были просто завалить меня вопросами: "Ну, сколько раз был на Елках? Раз двадцать успел? А сколько ты съел подарков?.."

    Но в то утро никто не шутил. "Не узнают они меня, что ли?" - подумал я. На миг мне стало обидно, что они вроде бы отделили меня от себя, - захотелось вместе с ними дойти до школы, войти в класс... Но я уже вхо- дил туда много лет подряд, а в Стране Вечных Каникул я еще не был ни ра- зу! И я снова стал оглядываться и прислушиваться: не шуршит ли шинами, еле касаясь асфальта, гоночный автомобиль? Не спускается ли воздушный корабль, летающий по маршруту "Земля - Страна Вечных Каникул"?

    На перекрестке, возле светофора, стояло много разных машин, но среди них не было ни одного гоночного автомобиля и ни одного воздушного кораб- ля...

    Мне нужно было пересечь улицу и затем свернуть в переулок налево.

    Я уже шагнул на мостовую, стараясь ступать как можно легче: если меня вдруг подхватит какая-нибудь волшебная сила, пусть ей будет не очень трудно оторвать меня от земли! И вдруг услышал над самым своим ухом свисток. "Ага, предупреждающий сигнал!" - обрадовался я. Обернулся - и увидел милиционера.

    Высунувшись по самый пояс из своего "стакана", он кричал:

    - Не туда идешь! Заблудился, что ли? Остановка направо!

    - Какая остановка?

    Но уже в следующее мгновение я понял, что милиционер - это переодетый в синюю форму посланец Деда-Мороза. Волшебной палочкой, перевоплотившей- ся в полосатый милицейский жезл, он, конечно, указывал мне будущую оста- новку или, вернее сказать, посадочную площадку того самого... что должно было прилететь за мной и умчать в Страну Вечных Каникул.

    Я быстро пошел к столбу, возле которого, как у мачты с флагом (полот- нище заменял прямоугольный плакатик - "Остановка троллейбуса"), выстрои- лась довольно-таки длинная очередь.

    И прямо тут же, словно еле-еле дождавшись моего прихода, подкатил троллейбус, у которого впереди и на боку вместо номера было написано: "В ремонт!" Он был пустой, только в кабине склонился над своей огромной ба- ранкой водитель, и сзади, возле слегка подмороженного окна, подпрыгивала на своем служебном месте, как всегда спиной к тротуару, кондукторша в платке. В те годы людям доверяли не так сильно, как сейчас, и троллейбу- сов без кондуктора еще не было.

    Когда пустой троллейбус остановился и раздвинулись задние дверки-гар- мошки, кондукторша высунулась и обратилась не к очереди, а лично ко мне (ко мне одному!):

    - Садись, дорогой! Добро пожаловать!

    Я изумленно отшатнулся в сторону: никогда я еще не слышал, чтобы кон- дукторша так разговаривала с пассажирами.

    - Сейчас не моя очередь, - сказал я.

    - А им с тобой не по дороге! - Кондукторша указала на людей, выстро- ившихся возле столба. - У них - другой маршрут.

    - Но мне не нужно "в ремонт"...

    Конечно, кондукторша эта была не просто кондукторшей, потому что оче- редь не произнесла ни звука и потому что под ее взглядом я все-таки по- корно залез в пустой троллейбус. Двери-гармошки с легким стуком захлоп- нулись за моей спиной.

    - Но ведь он же идет... в ремонт, - повторил я, обводя лазами пустой вагон, - А мне - в Страну Вечных Каникул...

    - Не тревожься, хороший ты мой!

    С доброй кондукторшей, как и с Дедом-Морозом, как и с милиционером, высунувшимся из "стакана", спорить было бесполезно: они знали все лучше меня!

    "Если бы все кондукторши были такими ласковыми, как эта, - думал я, - люди бы просто не вылезали из трамваев и троллейбусов! Так бы и катались целый день по городу!"

    У кондукторши на ремне болталась сумка с билетами. Я стал шарить в кармане брюк, где лежали деньги на завтрак.

    - Если ты заплатишь и возьмешь билет, - строго предупредила кондук- торша, - контролер оштрафует тебя!

    Все было наоборот! Все было как в сказке! Или вернее сказать: все бы- ло в сказке. В самой настоящей!..

    Хоть я ехал в Страну Вечных Каникул не в быстроходном автомобиле и не на воздушном корабле, но зато бесплатно и один в целом троллейбусе! Я сел на заднее сиденье, поближе к дверям-гармошкам.

    - Тебя не трясет? - заботливо спросила кондукторша. - Ты ведь можешь сидеть где угодно: хоть впереди, хоть на моем кондукторском сиденье! Для этого тебе и подали отдельный троллейбус!

    - Я люблю немного потрястись, - ответил я. - Так приятно подскакивать на одном месте!..

    - Лишь бы тебе это доставляло удовольствие! - сказала кондукторша.

    И я остался на своем заднем сиденье: мне было как-то неловко разгули- вать по троллейбусу и пересаживаться с места на место.

    - Первая остановка - твоя! - предупредила кондукторша.

    Пустой троллейбус по-стариковски дергался и трясся сильней, чем всег- да, но мне казалось, однако, что все в нем было исправно, и непонятно было, зачем он катил "в ремонт". Вскоре он притормозил, остановился.

    - До свидания, милый! - сказала кондукторша.

    Я спрыгнул на тротуар. И увидел прямо перед собой Дом культуры меди- цинских работников. О чудо! На нем тоже висели дощечки со словом "Ре- монт". Но не было ни строительных лесов, ни мусора, без которых не может быть никакого настоящего ремонта.

    "Должно быть, это просто такой пароль", - решил я.

    И, когда навстречу мне из дверей Дома культуры неожиданно выскочил массовик дядя Гоша, я коротко и таинственно произнес:

    - Ремонт!

    - Что, что? - переспросил дядя Гоша. - Не понимаю...

    Дядю Гошу я знал давно: он выступал на многих Елках.

    И мы с ребятами давно уже наградили его непривычным прозвищем из це- лых двух слов: "Давайте поприветствуем!" У него было вечно сияющее лицо, вечно радостный голос, и мне казалось, что в жизни у него вообще не мо- жет быть никаких горестей, печалей и бед.

    Хоть сейчас дядя Гоша появился на улице без пальто и шапки, голос его был все так же весел и бодр:

    - Пожалуйте в Страну Вечных Каникул!

    И я вошел в просторный вестибюль Дома культуры - туда, где еще нака- нуне собирались сотни нарядных ребят, пришедших на Елку. Сейчас я был в сверкающем, обрамленном гирляндами и флажками вестибюле один-одинешенек. А на лестнице, как и вчера, стояли лисы, зайцы, медведи и целый духовой оркестр.

    - Давайте поприветствуем юного каникуляра! - воскликнул дядя Гоша.

    - Кого?! - не понял я.

    - Юные жители Страны Вечных Каникул называются каникулярами и канику- лярками, - объяснил дядя Гоша.

    - А где же они - каникуляры и каникулярки?

    - Никого нет... Все население на данном этапе состоит из тебя одного!

    - А где просто эти... которые были вчера? Ну, юные зрители?

    Дядя Гоша виновато развел руками:

    - Все в школе. Учатся... - И он снова воскликнул: - Давайте попри- ветствуем нашего единственного юного каникуляра!

    И оркестр грянул торжественный марш, хоть я был одним-единственным зрителем, пришедшим на праздник. Марш гремел гораздо громче, чем накану- не, потому что звуки его разносились по совершенно пустому вестибюлю.

    А потом с белокаменной лестницы навстречу мне ринулись переодетые зверями артисты...

    Я обомлел. Это было уже слишком. Это было чересчур даже для сказки.
ЧЕМПИОН, РЕКОРДСМЕН, ПОБЕДИТЕЛЬ!

    Но, впрочем, я тут же оправился от смущения. В ту пору я вообще редко смущался и всегда очень быстро приходил в себя.

    Ликующий голос массовика дяди Гоши помог мне овладеть собой. Накануне я попросил Деда-Мороза: "Пусть всегда будет Елка!" - и массовик вел ут- ренник по той же самой программе, что и вчера, не меняя ни одного слова. Поэтому ко мне он обращался во множественном числе: "Сейчас вы, друзья, подниметесь в большой зал!" И я поднимался. "Сейчас вы, друзья, посмот- рите акробатический номер!" И я смотрел.


... ... ...
Продолжение "В стране вечных каникул" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком

Прочитаные

В стране вечных каникул

показать все

Анекдот

Угощали Обаму Путин с Медведевым в русском стиле: на столе стоял самовар, а в самоваре по исконно русской традиции была водка... Как удивится потом американский президент, узнав, что он поподписывал в Москве!

показать все