Сат-ок - - Земля соленых скалПриключения >> Приключения >> Переводы >> Сат-ок
Читать целиком
Сат-ок. Земля соленых скал
---------------------------------------------------------------
перевод с польского Ю. Стадниченко
Издательство "ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА", Москва - 1964
OCR: Андрей из Архангельска (emercom@dvinaland.ru)
---------------------------------------------------------------
"Земля Соленых Скал" - автобиографическая повесть, написанная
Сат-Оком, сыном вождя индейского племени шеванезов и польской
революционерки.
"Сат-Ок" по-индейски значит "Длинное Перо". Это имя маленький
индейский мальчик - ути - завоевал в жестокой схватке с могучим орлом.
Увлекательно и поэтично рассказывает Сат-Ок о своем необычном
детстве, проведенном в дремучих лесах Канады; о жизни охотничьего
племени, о его нравах и обычаях; о замечательных молодых
воинах-индейцах, смелых и отважных, гордых своей свободой и знанием
суровых законов леса, гуманных в своей необходимой борьбе с грозными
обитателями чащи. А чаща - это дом племени шеванезов, дом их отцов и
дедов, их родина.
О ЗЕМЛЕ СОЛЕНЫХ СКАЛ И ДОРОГЕ ГОРЬКИХ СЛЕЗ
Мне думается, что каждый, кто сейчас прочтет хотя бы первые
строки этой удивительной повести, о которой я хочу предварительно
сказать несколько слов, испытает то же, что почувствовал я, когда один
из моих друзей принес мне рукопись с переводом книги Сат-Ока и его
портретом.
Прошу вас на минутку задержаться на этих строках и представить
себе обычный московский день, обозначенный листком на настольном
календаре 1964 года, с телефонными звонками из редакций, с деловыми
повестками и перепечатанными на машинке рукописями на рабочем столе, с
приглушенно звучащими в радиоприемнике мнениями ученых о дальнейших
шагах человечества в космосе... Словом, представьте себе, дорогой
современник, один из обыкновенных дней нашей жизни. И вот вообразите,
что к вам в двери вдруг постучался человек в головном уборе из орлиных
перьев, с томагавком в руке и заговорил бы с вами языком своего
неукротимого племени, знакомым вам по давно уже прочитанным книгам
Фенимора Купера, Майн Рида! И этот человек в экзотическом оперении
североамериканского индейца оказался бы не плодом вашего воображения,
не ожившей по волшебству цветной статуэткой, вроде той, что стоит у
меня в книжном шкафу, не выходцем с того света, не литературным
персонажем, а реальным человеком наших дней, нашим современником... И
вы бы услышали, что сложная, обширная и во многом трагическая его
судьба связывает шумную цивилизацию и рекламированную демократию
сегодняшней Америки с самыми бесчеловечными преступлениями тех, кто
были первыми колонизаторами так называемого Нового Света. А биография
неожиданного гостя дает вам возможность сквозь ослепительное свечение
"бродвейской лампионии" заглянуть в пещерный мрак судеб, уготованных
цивилизаторами тем, кто считал себя по праву исконными хозяевами своей
родной земли.
Однажды во время путешествия по США мне довелось побывать в
знаменитом чикагском Музее натуральной истории, основанном в 1893 году
Маршаллом Филдом. На память об этом посещении я и храню цветную
фигурку с перьями и томагавком... В просторных залах колоссального
здания, расположенного неподалеку от озера Мичиган, разместились
интереснейшие экспонаты, рассказывающие о ботанике, геологии и
зоологическом мире всей нашей планеты. Здесь же часть больших залов
посвящена антропологии и истории материальной культуры человечества.
Вы видите дивные изделия древних умельцев Египта, Вавилонии, Африки,
Австралии, Мадагаскара. И естественно, что широко представлены здесь
предметы искусства, быта, воинского и охотничьего обихода индейских
племен, заселявших прежде американский континент. Мои спутники и я
провели долгие часы в этих залах, восхищаясь гордой фантазией
североамериканских индейских художников, резчиков по кости и дереву,
мастеров оружия и разнообразнейшей утвари. Фантастические изображения
зверей, богов, таинственных тотемов, когда-то якобы охранявших но, как
видно, не сумевших спасти вымершие и истребленные племена, ритуальные
маски, щиты, легкие ладьи, красочные одеяния - все это говорило о
культуре народа чрезвычайно одаренного, наделенного щедрым чувством
красоты, народа мужественного и сурового, но чутко воспринимающего все
прекрасные дары природы, народа тружеников, охотников, воинов,
сказителей и художников.
Элегантный и симпатичный профессор, охотно водивший нас по этим
залам и очень любезно отвечавший на все наши многочисленные вопросы, с
увлечением показывавший нам различные экспонаты по древней индейской
культуре, разом неловко замолкал, и все поправлял, бедняга, большие
свои очки, едва лишь мы пытались узнать что-нибудь о дальнейшей судьбе
племен, замечательные памятники материальной культуры которых хранятся
в чикагском музее. Наш разговор с профессором велся приблизительно в
таком плане:
- Вы видите, какого вкуса, какой дерзостной фантазии исполнены
эти предметы, изготовленные мастерами одного из североамериканских
индейских племен! - восхищенно пояснял профессор. - К сожалению, это
племя уже не существует...
- Что же, оно вымерло или истреблено? - деликатно любопытствовали
мы. - Куда же она делась, такая высокая культура?
- Гм... Пройдемте вон в тот угол, там, на стенде я вам покажу
предметы еще более высокого совершенства, - уклончиво говорил
профессор и вел нас к памятникам другого племени, тоже стертого с лица
земли...
И мы особенно не приставали к нашему просвещенному гиду.
Ну что, на самом деле, мог он нам сказать?
Не мог же он, в конце концов, заявить нам, не совсем
благонадежным, как ему, вероятно, объяснили еще до нашего прихода,
гостям из Москвы, что в своем хищническом наступлении на открытый
новый континент алчные захватчики, конквистадоры, оравы колонизаторов,
ринувшихся через океан за легкой наживой, безжалостно вытоптали
древнюю культуру, созданную на американской земле ее прежними
жителями, а их самих обрекли на вымирание или рабство. Впрочем, обо
всем этом мы давно уже читали. Читали еще в детстве во многих и многих
романах про, героическое сопротивление индейцев белолицым насильникам.
Конечно, слышали мы и о гнусном истреблении целых племен, и о поныне
продолжающемся чудовищном угнетении индейского населения, и о жестоком
каторжном голодном режиме так называемых резерваций, по сути -
концентрационных лагерей, куда правительства Канады и США насильно
загоняют на постоянное жительство индейцев от мала до велика. Обо всем
этом мы, разумеется, знали уже довольно много и потому не считали
вежливым особенно теребить расспросами профессора, водившего нас по
музею в Чикаго. Мы были благодарны нашему прекрасному гиду уж хотя бы
за то, что он с таким нескрываемым восхищением влюбленного в свое дело
ученого-коллекционера раскрывал перед нами красоты погубленной его
соотечественниками древней культуры.
Но все же нам казалось, что многие ужасы, о которых мы читали в
прежних романах о колонизации, давно уже ушли в прошлое. И вот вдруг
на ваш стол, рядом с календарем второй половины XX века, кладут
повесть, каждая строка которой кричит вам о том, что чудовищные
беззакония колонизаторов-расистов не только возможны, но и совершаются
неукоснительно и в наши дни... Что средневековые зверские повадки,
которыми бравировали первые европейские заселители Америки, не только
переняты их потомками, но и поныне беззастенчиво и чудовищно
оправдываются в борьбе сегодняшних хозяев Америки с неукротимыми,
гордыми первожителями ее, индейцами.
Впрочем, что тут говорить?.. Вы сейчас сами прочтете потрясающую
и при всей своей невероятности правдивую, более того - документальную
повесть о непокорном племени шеванезов, написанную сыном этого племени
Сат-Оком. Повесть эта называется "Земля Соленых Скал". И она так же
удивительна, как жизненный путь ее автора.
В 1905 году, когда в борьбе против царского строя вместе с
русскими рабочими, крестьянами, студентами шли на бой за свободу
народов революционеры Украины, Грузии, Польши, 28-летняя полька
Станислава Суплатович, движимая благородным порывом, стала деятельной
участницей освободительного движения. Но, как известно, "генеральная
репетиция" первой русской революции кончилась тогда победой царизма.
Вместе со своими соратниками и единомышленниками тяжело поплатилась за
свою революционную деятельность и Суплатович. Ее схватила царская
полиция. Суплатович сослали на Чукотский полуостров, в самый
отдаленный угол Российской империи. Для нее, молодой,
малоприспособленной к жизни, одинокой, неопытной, такая ссылка была
равносильна смертному приговору. Она была фактически обречена на
гибель от нужды и лишений, от мороза или цинги.
Но отважная революционерка не сдалась. Она решила бежать. Местные
жители - чукчи, симпатии которых удалось завоевать Суплатович, помогли
ей переправиться через Берингов пролив на Аляску. Оттуда она кое-как
добралась до Канады. Несчастная уже погибала от голода и усталости,
когда ее нашли индейцы из племени шеванезов (шауни). Они приютили,
выходили, вылечили беглянку, и, благодарная, она осталась в племени.
Шеванезы назвали ее ласково и величательно: "Белая Тучка". А через три
года Белая Тучка стала женой Высокого Орла, главного вождя племени.
Шеванезы кочевали неподалеку от Полярного круга на крайнем
северо-западе Канады.
"Посреди круга, образуемого берегами реки Макензи и Большого
Медвежьего озера, подножием Скалистых гор и большой излучиной Юкона",
простирается чаща, большая и темная, "как Северное море..." Там, в
этой глухой чаще, в индейском шатре - типи, на берегу реки Макензи, в
1920 году у Белой Тучки и Высокого Орла родился сын, которого назвали
"Длинное Перо" - на языке шеванезов Сат-Ок.
Канадские власти по отношению к индейцам ведут себя ничем не
лучше полиции США. Племя шеванезов оказалось последним свободным
индейским племенем, выжившим, уцелевшим, избежавшим уничтожения, но не
сдавшимся. Шеванезы продолжали жить в густой дремучей чаще жизнью,
перенятой ими от дедов и отцов. Отряды так называемой Королевской
Конной полиции на протяжении многих лет нападали на шеванезов, пытаясь
загнать их в резервацию.
Но по сей день гордое и неукротимое племя не сдается, уходит от
своих преследователей и предпочитает узаконенной позорной каторге
вольную первобытную, полную чудовищных трудностей и невзгод, суровую,
но свободную жизнь.
В повести "Земля Соленых Скал" питомец племени шеванезов, сын
свободолюбивой польки Белой Тучки и непреклонного вождя Высокого Орла,
сумел с потрясающей правдивостью и суровой поэзией рассказать о
неравной борьбе своих непокорных соплеменников против вооруженных
поработителей.
Я не хочу портить удовольствие читателям, рассказывая им наперед,
все, что сразу неодолимо завладеет их вниманием и сердцем, как только
они начнут читать повесть Сат-Ока. Книга эта необыкновенная. Все, о
чем мы читали в прежних романах о гордых и бесстрашных индейцах, все,
что волновало, вероятно, каждого нормального мальчишку, когда он
впервые соприкасался с книгами Фенимора Купера, Майн Рида или Густава
Эмара, все встает на страницах повести Сат-Ока с новой, необыкновенной
и безжалостной наглядностью. Все неожиданно и требовательно
приближается к нам вплотную, реальное в своей жестокой сегодняшней
четкости, не смотря на кажущуюся фантастичность... Разве можно не
испытать заново священного трепета, когда читаешь, например, о том,
как вождь шеванезов, отец Сат-Ока, а за ним и все другие вожди родов,
один за другим, надрезают себе левую руку, чтобы кровью, павшей на
почву, скрепить клятву верности земле отцов и не сойти с этой земли,
как бы ни велики были силы врага-поработителя!.. И все эти волнующие,
с необычайной живописностью выполненные, поражающие ум и воображение
картины как бы втиснуты в грубую, жестоко корнающую их железную раму
тех позорных, пытающихся возвратить век наш в прошлое, порядков,
которые еще открыто обращены там, за океаном, против законов
человеколюбия, равенства народов и элементарной справедливости.
Не стоит рассказывать здесь обо всем, что глубоко взволнует
читателя, когда он познакомится с повестью Сат-Ока. Но читателям
будет, вероятно, интересно узнать, что через три года после того, как
завершились описанные в этой повести события, Белая Тучка, мать
Сат-0ка, в 1936 году случайно узнала от кого-то из бродячих
охотников-трапперов, что ее родина, Польша, существует в качестве
самостоятельного государства. И она решилась предпринять дальнее
путешествие и навестить родные края, по которым истосковалась. Вместе
с ней поехал и Сат-Ок, младший сын.
В 1939 году, когда Сат-Ок вместе с матерью уже собирались
вернуться к своему племени, в Европе вспыхнула вторая мировая война.
Белая Тучка и Длинное Перо вскоре оказались в лапах гестапо. Сат-Ока
задержали, как "человека нечистой расы". Можно представить, что
пришлось вытерпеть Сат-Оку... Достаточно только вслушаться в скупую и
краткую фразу, которую он написал, говоря о пережитом: "Я прошел
сквозь ад..."
Но по дороге в лагерь смерти Освенцим непокорному белолицему
потомку шеванезов удалось бежать. Он попал к польским партизанам в
Борковицких лесах. Советская Армия вскоре освободила эти края. Тогда
Сат-Ок вступил добровольцем в польское народное войско. Он был
направлен в военно-морской флот. После демобилизации его перевели в
торговый флот. Там он и служит, отдавая все свободное время
литературной работе. Длинное Перо взялся за перо писательское.
Сат-Ок не забыл своих далеких соплеменников. Ему удалось
установить и поддерживать связь с племенами, заточенными в резервации,
а через них - с родным племенем шеванезов, которое все еще кочует на
Севере в районе Медвежьего озера, по-прежнему не сдавшееся, гордое,
свободное, независимое. Совсем недавно сестра и брат Сат-Ока погибли
во время схватки с Королевской Конной полицией, напавшей на племя...
Ну, а матери Сат-Ока, той, о которой в племени шеванезов уже
сложены легенды, Станиславе Суплатович, обосновавшейся в Кельцах,
правительство Народной Польши определило пожизненную пенсию за
политическую деятельность в 1905 году.
В 1957 году в Польше вышла первая книга сына Белой Тучки "Земля
Соленых Скал", через год уже переизданная. Через два года читатели
получили вторую книгу Сат-Ока "Белый Мустанг". Затем Сат-Ок закончил
вторую часть своей книги "Земля Соленых Скал" - "Таинственные следы".
В дальнейшем писатель взялся за работу над новой книгой о так
называемой "Дороге слез", на которой погибли тысячи индейцев,
насильственно переселяемых за Миссисипи.
Вот что мне хотелось сказать читателям, прежде чем они возьмутся
за совершенно удивительную повесть Сат-Ока, любовно переведенную
советским писателем Юрием Стадниченко, который и сообщил нам некоторые
подробности об авторе повести "Земля Соленых Скал" - Длинном Пере,
сыне Высокого Орла и Белой Тучки.
Лев Кассиль
I
Слышу среди лесов крики и вой протяжный
Слышу среди лесов бубны и клич войны
Спрячь меня, лес,
Следы мои, сотри,
Дай мне силу медведя
И ловкость пумы...
Если бы орел поднял тебя высоко над страной Толанди, что лежит на
юг от реки Макензи, Большого Медвежьего озера и большой излучины
Юкона, - запад заслонили бы от тебя высокие хребты Скалистых гор, а на
юге перед твоим взором раскрылись бы горизонты широких прерий.
Эти прерии - дорога бизонов. Она тянется от канадских провинций
Альберта и Саскачеван через обе Дакоты, Небраску, Оклахому до
каменистого Техаса.
Посреди круга, образуемого берегами реки Макензи и Большого
Медвежьего озера, подножием Скалистых гор и большой излучиной Юкона,
ты увидишь чащу, большую и темную, как Северное море, из волн которого
торчат каменные острова - одинокие глыбы гранитных скал.
Откуда взялись эти глыбы? Об этом рассказывают старые воины у
костров.
Прежде чем в чаще родился первый ее обитатель - индеец, за нее
боролись два духа: Канага - Дух тьмы и Набаш-циса - Дух света...
Борьба их была беспощадной - такой же, как и вся жизнь чащи.
Властелин тьмы пытался задушить свет, Дух света - уничтожить тьму.
Канага-богатырь хватал гранитные глыбы и бросал их в озера, густо
покрывавшие в те времена эту страну. Вода от падающих глыб выступала
из озер и столбами взлетала в небо, покрывая его темными тучами, и в
чаще становилось еще темнее: Канага плясал Танец Победы. Тогда
Набаш-циса посылал стрелы-молнии. Они ослепляли Канагу. Канага в
бешенстве снова бросал глыбы - и новая скала возникала в чаще.
Но вот Набаш-циса перенесся на юг, в страну, затканную тонкой
паутиной рек и ручьев. Темный воин начал сгонять с северного неба
тучи. Утомленные долгой дорогой тучи ослабели и покорились солнцу -
союзнику Набаш-цисы, пролились слезами, а в каплях, падающих на землю,
засверкало солнце. На севере - там, откуда пришли тучи,- вспыхнула
радуга. Все вокруг озарилось светом. От этого света ослеп темный
богатырь Канага: Набаш-циса плясал Танец Солнца.
Слепой Канага скрылся в темных расселинах гор, где живет и
поныне. Не воюет, но, как только услышит в своем царстве безмолвия и
мрака чей-нибудь голос, сбрасывает с гор каменные лавины...
Если бы орел поднял тебя ввысь и медленно пронес над чащей, ты
увидел бы в ее тени большую серебряную рыболовную сеть: неисчислимое
множество ручейков, рек, водопадов и озер.
Но вот птица снижается, и ты касаешься ногами одной из скал.
Попрощайся с орлом по обычаю этого края - подними вверх правую руку.
Он улетает в сторону гор.
Ты же спустись со мной со скалы в самое сердце чащи. Вокруг нас
полумрак и тишина.
Если у тебя добрые намерения, будь спокоен: чаща поймет тебя. Но,
если ты неразумно захочешь возмутить ее покой, она тебя уничтожит.
Я привел тебя в чащу и хочу, чтобы ты познал ее, хочу научить
тебя всему тому, что сам к ней чувствую,- уважению и любви. Она - мой
дом, дом моего отца, друзей, дом моего племени шеванезов. Она кормит
нас и одевает, радует своей красотой, но может научить и страху.
Взгляни, там со старых огромных деревьев ниспадают до самой земли
темные покрывала мха, зеленые и бурые.
Когда на ствол упадет луч солнца, кора заблестит серебром, как
голова столетнего воина.
Помни, что чаща полна духов. Они могут быть приветливы и
благосклонны, но, если ты нарушишь их покой, они будут безжалостны.
Лес живет. Даже этот, где между стволами развесил тоненькую
паутину зузи - паук, и этот имеет душу. Что ж говорить о больших
деревьях и животных!
Итак, повторяю: будь осторожен, уважай законы чащи. Познавать их
будем вместе. Стань моим товарищем и другом. Мы проведем вместе много
лет, много Больших и Малых Солнц, я научу тебя нашим песням и танцам,
ты узнаешь судьбу нашего племени - племени свободных еще и сегодня
индейцев шеванезов. Я приведу тебя в мое селение. Мы придем туда
впервые в месяц Луны, летящей вверх. Это месяц снегов и морозов. Ты
оглядываешься? Ищешь орла? Он уже вернулся в гнездо.
Пойдем же со мной на берег одного из озер...
Первые лучи солнца падают на заснеженный берег озера. Оно покрыто
льдом, снег скрипит под ногами. Дух озера спокойно спит в месяц Луны,
летящей вверх. Наши голоса не разбудят его, хотя мы живем около
берега. Наши типи - шатры из шкур - стоят полукругом, образуя широкую
подкову, открытую в сторону озера.
Между крыльями подковы, посередине, на просторном пустом месте,
стоит тотемный столб из липового дерева. Изображения, вырезанные на
нем, говорят о том, что это лагерь поколения Совы - людей,
происходящих от птицы, видящей ночью.
На самой верхушке столба колдун Горькая Ягода вырезал большую
сову с круглыми глазами, красным клювом и распростертыми крыльями.
Ниже - эта же птица, но вместо крыльев у нее человеческие руки и ноги,
заканчивающиеся совиными когтями. А еще ниже - человек с головой совы
обнимает нагого человека - отца всего племени Совы.
Первые лучи солнца падают косо. Их свет красен, а длинные тени
типи темно-синего цвета. Солнце только взошло, но селение не спит. С
восходом солнца перед тотемным столбом начался танец. Ведет его колдун
Горькая Ягода.
В ярком свете красных лучей я хорошо вижу его. Он напоминает
крылатого бизона, вставшего на задние ноги. На голове у него скальп
бизона с широко расставленными рогами. Их концы, как и клюв у совы на
тотемном столбе, окрашены в ярко-красный цвет. Свое лицо Горькая Ягода
разрисовал голубыми и желтыми полосами. К широко распростертым рукам
прикрепил трещотки из оленьих копыт. Их звук напоминает топот оленя
карибу, мчащегося по каменистому берегу реки.
Вместе с Горькой Ягодой пляшет обнаженный до пояса воин Непемус -
Сильная Левая Рука, великий охотник и танцор нашего племени. Оба
кружатся в середине большого круга воинов, отбивающих ритм на бубнах и
трещотках из черепашьих панцирей.
Ритм становится все резче, чаще. Тело Непемуса, натертое
медвежьим жиром, блестит, как бронза. Иногда кажется, что у танцора
несколько пар ног. А то вдруг одна, потому что он, как цапля, кружится
на одной ноге. Зато на шее, увешанной ожерельями из волчьих пузырей и
клыков, качаются три головы.
Томагавк Непемуса наносит удары невидимым врагам. Рука у воина
верная, его мышцы тверды, как медвежьи клыки. Каждый удар томагавка -
это Песня Смерти для врага. Все выше взлетает песнь воинов:
Маниту, Маниту,
Дай им силу медведя.
Чтоб были отважны, как волк разъяренный,
Чтоб мужество взяли у брата рыси...
Сегодня День Удаления - праздник вступления маленьких мальчиков в
школу природы.
Поэтому, когда внезапно стихает песня и замедляется ритм танца,
Непемус направляется к типи вождя племени Леоо-карко-оно-ма - Высокого
Орла. Непемус крадется - то сделает несколько шагов, то остановится.
Вот он поднимает вверх томагавк и, танцуя на месте, прислушивается к
звукам внутри типи.
Вслед за ним передвигается круг воинов, среди них Горькая Ягода.
Непемус стал перед входом в типи. Но двое воинов с копьями,
украшенными перьями, выступают вперед, загораживая ему путь. Непемус
снова и снова пытается прорваться к входу в типи, но каждый раз перед
ним скрещиваются копья войнов, и Непемус отступает.
Пять раз скрещивались копья, и столько же раз Непемус отступал.
Это означало, что мальчику, за которым он пришел, исполнилось пять лет
и для него настало время начать жизнь среди воинов, учиться их
мудрости, познавать законы племени и чащи.
Этим мальчиком был я.
До того времени я жил в шатре родителей под присмотром матери.
Мою мать звали Та-Ваг - Белая Тучка, потому что у нее светлые волосы -
такие светлые, каких не было ни у одной женщины нашего племени.
Я ее младший сын. Брат, которого я еще не знал, и сестра, которая
вместе с матерью до сих пор смотрели за мной, больше похожи на отца.
Как и у него, у них черные со стальным отблеском волосы и глаза
темные, как у братьев амук - бобров.
Только у меня волосы и глаза матери. Может быть, из-за этого
сходства, а может быть, потому, что я был самым младшим, я стал ее
любимцем. Она заботилась обо мне больше и ласкала нежнее, чем другие
женщины своих сыновей.
До этого дня - и еще много месяцев спустя - меня, как и всех
маленьких мальчиков, называли просто ути - малыш. Имен у нас еще не
было. Имя нужно было завоевать, и часто оно доставалось не только
потом, но и кровью.
Как каждый ути, я мечтал о празднике Удаления, после которого я
должен был отправиться в лагерь Молодых Волков под присмотр старых
воинов. Там вместе с другими мальчиками нашего племени я буду учиться
читать волчьи следы, делать каноэ из березовой коры, расставлять силки
на тропках выдры, на лету попадать стрелой из лука в дикую утку. Там я
познаю законы чащи и обязанности воина. Там стану я взрослым.
Вы меня, конечно, поймете. Я не только мечтал, а просто с
нетерпением ждал той минуты, когда перед входом в наш типи прозвучит
пение воинов, раздадутся звуки бубнов и шум трещоток из черепашьих
панцирей.
Однако, когда я услышал шаги Непемуса у входа в типи, меня
охватил страх. Я знал, что расстаюсь с моей матерью, что много лет не
увижу ее глаз, не услышу ее голоса. Я не смотрел в ее сторону, чтобы
не расплакаться, как моя сестра Тинагет - Стройная Береза.
Когда шкура у входа раздвинулась и передо мной встала громадная
фигура Непемуса, я забыл обо всех своих мечтах про лагерь Молодых
Волков и службу воина. Я хотел броситься к матери и в ее объятиях
спрятаться от посла грозного, незнакомого мира.
Но Непемус не оставил мне времени ни на плач, ни на отчаяние. Он
схватил меня за руку, и я очутился между ним и колдуном, оторванный от
матери.
Так я сделал первые шаги к новой жизни на утоптанном, скрипящем
от мороза снегу. Перед глазами замелькали пучки волчьих и медвежьих
скальпов, трещотки из оленьих копыт, висевшие на руках Горькой Ягоды.
Я стоял лицом к солнцу, и меня до самого сердца пронизывала холодная
дрожь.
И тут я позабыл свой страх, исчезла всякая мысль о слезах из-за
разлуки с матерью. Ведь я ступил на новый путь и не поверну с него
назад.
Непемус показал мне шатер, где я должен был ждать минуты, когда
мы отправимся в дальнюю дорогу. Ведь лагерь Молодых Волков находился
далеко от селения.
Я был в шатре один. Я не плакал. Но я хорошо помню те одинокие
часы, когда в моем сердце сменялись страх и отвага, тревога и надежда,
грусть и радость.
Я также хорошо помню Песню Прощания, которую пела Белая Тучка,
моя мать, перед тем как Непемус вошел в наш шатер.
Ох, ути, душа моей души!
Ты уходишь в далекий путь,
Чтоб забыть обо мне.
Но помни, ути,
Что силой и разумом
Ты добудешь имя и добьешься уважения.
Будь же сильным и смелым,
И пусть шаги твои направит
Великий Дух.
Ох, ути, частичка моего тела!
Ты уходишь в далекий путь,
Чтоб забыть обо мне...
- Ути, пора.
Голос Непемуса пробудил меня от глубокого сна.
Приближался рассвет. Селение молчало. Наши сборы были недолгими.
В несколько минут мы приготовили снеговые лыжи, набросили на плечи
кожаные накидки. И... это все.
Выходя из селения, я еще раз посмотрел на типи родителей. Из-за
шкуры у входа выглянули две головы. Я поднял руку в знак прощания...
Мы вошли в чащу. Непемус впереди, я за ним.
В заснеженном лесу царила великая тишина. Из-под веток
можжевельника шмыгнул вапос - кролик, белый пушистый шарик, и скрылся
в густых зарослях. Я не оглянулся. Дорога была нелегкой, хотя Непемус
прокладывал след, помня, что за ним идет не воин.
Прошел час. Снег, который сначала едва порошил, начал падать
гуще, слепить глаза. Когда наконец рассвело, мне стало казаться, что
мы идем по топкому болоту, а не по снегу. Ноги становятся все тяжелее,
все медленнее сгибаются в коленях. С каждым шагом я будто старею и
скоро стану стариком, ноги которого тяжелы, как скала. Но я молчу. Я
должен выдержать. Не буду просить Непемуса об отдыхе.
На краю большой поляны мой высокий друг останавливается и смотрит
на меня. Я не могу скрыть тяжелого дыхания. Непемус чуть-чуть
улыбается и говорит:
- Ути дальше будет путешествовать на спине Непемуса.
- Май-оо. Хорошо, - вздохнул я.
Я, наверное, заснул на широкой спине Непемуса. А когда я открыл
глаза, миновал уже полдень. Снег перестал идти. Мы подходили к
большому нукевап - шалашу из коры, сделанному для воинов на охоте.
Заслышав шаги, из шалаша выбежал секусыо - горностай.
Непемус ссаживает меня и принимается разводить огонь. Когда он
начинает собирать ветки, я уже знаю, что мы здесь заночуем. Непемус
складывает в центре шалаша большой костер. Хотя я еще только ути, но
мне известно, что так всегда нужно делать в чаще в месяцы Снега и
Мороза. Кто об этом забывает, тот перестает жить.
Я тем временем убираю в шалаше, выстилаю его мягкими веточками
можжевельника. Непемус привязывает на ближайшей сосне кусочек сала.
Это корм для синиц, наших друзей, - они всегда сопровождают нас в пути
через чащу. Потом он разжигает калюти - трубочку и садится у костра. Я
слышу, как вдали глухим эхом разносится среди деревьев вой охотящегося
волка-одиночки.
Я очень устал, хотя большую часть пути провел на спине Непемуса.
С трудом стягиваю мокасины, набрасываю на плечи волчью шкуру и сажусь
возле воина. Есть мне не очень хочется, но я все же нанизываю на
стрелу кусочек мяса и начинаю печь его над пламенем костра. Я сижу
рядом с Непемусом и смотрю на огонь. Он такой же красный и золотой,
как тот, что согревал меня в шатре родителей, только тот костер
разжигала мать.
... ... ...
Продолжение "Земля соленых скал" Вы можете прочитать здесь
Читать целиком |
Земля соленых скал